– Мой муж жив! – воскликнула вдруг Полина и зло прищурилась. – Чего не скажу о вас…

А потом Ромашов увидел, будто ее глаза блеснули желтым сполохом. Как у кошки в темноте. И дернулся, словно от пощечины. В голове мелькнула даже не мысль, желание: «Пусть и ее шлепнут. Всех их!»

Стараясь не показывать чувство страха, которое внезапно появилось у него, он грубо толкнул ее в спину, приказав:

– Шагай и помалкивай! – И мстительно добавил: – Это тебе недолго уже осталось, на том свете наговоришься!

Лестница привела Полину в подвал. Большой, без окон. Разделенный на две одинаковые комнаты. В одной было какое-то подобие библиотеки, или, скорее, коллекция шкафов с документацией, а другая была закрыта.

И как оказалось, Полину вели именно в эту вторую комнату. У двери о чем-то приглушенно разговаривали трое в военной форме с винтовками за спиной. Увидев Ромашова, они вытянулись во фрунт, дружно отдавая честь. Тот будто бы и не заметил их. Распахнул дверь, впихнул вперед себя Полину и вошел сам.

– Жена Трофимова, товарищи! – Объявил он сидевшим за столом у дальней стены пятерым мужчинам и обратился к одному из них: – Товарищ Северин, можете продолжать.

Полина замерла, разглядывая комнату для допросов. Нет, никакая это не комната для допросов. Это, скорее, пыточная!

В центре стоял стул, к которому был привязан человек, а над ним на длинном проводе одиноко висела лампочка. Темные пятна и подтеки у стула приковали взгляд Полины. Она даже не заметила стоявший у дальней стены стол и людей в форме, сидевших за ним. Как не заметила и двух военных, стоявших в тени за стулом пленника.

Она растерянно взглянула на мужчину, сидевшего на этом стуле. Неузнаваемое, разбитое в кровь лицо с заплывшими глазами, порванная рубаха, некогда белая, а теперь бурая от запекшейся крови. Руки привязаны к подлокотникам так, что веревки врезались в кожу.

И тут на запястье мужчины Полина увидела браслет. Тот, который подарил Сашеньке ее деда. Но откуда он у этого незнакомца?

Сердце забилось сильнее в нехорошем предчувствии. Неужели она опоздала? Неужели Сашеньки больше нет?!

– Спасибо, Евгений Николаевич, – заговорил сидевший во главе длинного стола седой мужчина. Оценивающе оглядел Полину и бесстрастно спросил: – Как твое имя?

Полина даже не сразу поняла, что обращаются к ней.

– Трофимова Полина… – Она, наконец, смогла оторвать взгляд от мужчины, не подававшего признаков жизни, и посмотреть на сидевших за столом. – Где Саша? Где мой муж? Что вы с ним сделали?

Только бы не сорваться раньше времени! Только бы не показать им всю свою боль и страх за любимого!

Услышав ответ, она онемела от отчаяния и ярости.

– Он перед тобой. И пока жив. Если ты ответишь на наши вопросы правду, его убьют быстро.

Седовласый смотрел на нее рыбьими глазами и говорил такие жуткие вещи о ее Сашеньке!

– Я отвечу. На все! Только можно подойти к нему? Можно с ним поговорить?

Она почувствовала, как боль и отчаяние перерастают в ярость и ненависть, давая ей холодный разум и силу.

Мужчины переглянулись, и сидевший рядом с седовласым полноватый с залысинами военный кивнул.

– Я думаю, не будет ничего страшного, если она с ним поговорит. Возможно, мы даже узнаем кое-какие нюансы. – И позволил Полине: – Иди. Но говорите так, чтобы мы слышали!

Не дослушав, она уже летела к мужу, и веря и не веря, что это окровавленное тело – ее Сашенька!

Опустилась на колени и едва слышно забормотала заговор. Чтобы уйти отсюда, он должен быть в сознании! Он должен не чувствовать боли хотя бы пока они с дедом не найдут приют!

Какое-то время Саша не приходил в себя, затем вздрогнул и попытался открыть глаза.

Наконец у него получилось.

– Саша! Это я, твоя жена! – Полина прижалась к его руке. Еще одно заветное слово, и пропитавшиеся кровью веревки были развязаны.

Как некстати вспомнила Полина сейчас, как в детстве она ленилась и не хотела учить заговоры, запоминать травы и их целебные свойства. Хорошо, что дедушка заставил ее приобрести магические знания, а вместе с ними пришла и сила.

– Полина? – Саша сжал руки и поморщился. – Как ты здесь оказалась? Я… они убьют тебя! Я помню, что ты приходила ко мне вчера в камеру. Но я никому о тебе не говорил! Никому! Как я здесь оказался?

– Сашенька, прости меня. Вчера, когда я приходила к тебе во сне, ты не был в камере. Ты был здесь. И ты произнес то, о чем я тебя попросила. Так было надо! Не вини себя!

– Девушка, спросите у вашего мужа, где он спрятал золото партии, – раздался над ее ухом бесстрастный голос Северина. – Только пусть он не говорит, что отвез в город и продал. Нам известно, что этого не было!

Услышав голос своего мучителя, Трофимов вздрогнул.

– Прошу, Сашенька! – Полина посмотрела ему в глаза. – Поверь мне! Все будет хорошо! Только ты должен пообещать мне, после того как все произойдет, что не будешь возвращаться и искать меня. Ты отпустишь тех, кто останется, возьмешь у деда деньги, Васеньку, и вы уедете. У деда есть дом в горах. Далеко отсюда! Наберите припасы. Скоро начнется война, но вы ее переживете! И помни, ты у Васеньки один! А теперь клянись! – Она раздраженно стерла непрошеную слезу и повторила: – Клянись, что не оставишь сына. Не бросишь! Вырастишь, чего бы тебе это ни стоило! И не ищи меня! Не ищи то золото, которое ты спрятал. Оно больше никому не поможет. Оно пойдет в уплату за мой великий грех! Клянись!

– Клянусь! – прошептал Трофимов, не отводя взгляда от жены. Он давно привык доверять ей и не искать объяснений. И если она просит его поклясться, пусть так и будет.

– Девушка, о чем вы там говорите? – не выдержал седоволосый. В его рыбьих глазах даже зажегся интерес. – Вы, видно, не в курсе, что вашего мужа и, скорее всего, вас тоже никто не собирается отпускать! По крайней мере, до выяснения всех обстоятельств. Вы меня слышите?!

– Слышу. – Полина обернулась к ним. – Но не слушаю! Кто вы такие, чтобы судить? Чтобы убивать без суда и следствия?

– Свиридов! Демин! – Седоволосый даже поднялся. От его равнодушия не осталось и следа. – Взять их обоих! К стенке!

Что случилось дальше, он так и не понял. Хрупкая девушка, смело пришедшая на выручку приговоренному к расстрелу мужу, вдруг неуловимо изменилась. Она выпрямилась и посмотрела на него долгим колючим взглядом. При этом она что-то бормотала. Ее глаза расширились и стали желтовато-зелеными, как у кошки. Они манили и подчиняли себе.