— Ах, как жаль! — всплеснула Ника руками. — Ну тогда пойдемте покупать котику переноску. Ему нужна просторная переноска, ведь он крупный, ему должно быть удобно… Хороший котик, хороший.

Девочка забрала со стола загадочную пирамидку и вприпрыжку устремилась к двери. Чижиков же заскочил в кабинет и во втором ящике левой тумбы стола обнаружил солнечные очки. Нацепил на нос. Все, теперь он был готов.

— А вы очки надели, чтобы люди не видели, что у вас глаза разного цвета? — с невинным видом поинтересовалась Ника, — Вы этого стесняетесь, да?

Чижиков посмотрел на нее: девочка глядела с таким искренним интересом, что только весьма изощренный в жизненных перипетиях человек или же законченный циник мог бы заподозрить ее в притворстве.

— Да, — кивнул он, — ты права: я этого стесняюсь. Ну, пошли?..

Отвязаться от девочки Ники оказалось гораздо труднее, нежели Котя предполагал.

Уже на углу Моховой и Чайковского ей вдруг приспичило срочно купить мороженого, потому что жарко, мороженое вкусное, а когда ешь мороженое, гораздо веселее, — и Чижиков моментально ухватился за это роскошное предложение. Котя тут же выдал Нике денег и направил в угловой магазин, где торговали мороженым на развес, а сам, подождав, пока за шустрой девочкой захлопнется дверь, скорым шагом устремился прочь по Чайковского. Чижиков считал, что успеет уйти достаточно далеко, пока Ника будет стоять в очереди или пока мороженое ей будут взвешивать, если очереди нет, — и девочка его потеряет. Однако план его с треском провалился: буквально через минуту из-за спины донеслось далекое, но быстро приближающееся «дядя Костя! дядя Костя!» — и обреченно вздохнувший Чижиков сбавил шаг до прогулочного, а через полминуты рядом уже гарцевала слегка запыхавшаяся Ника с двумя вафельными стаканчиками в руках. Прохожие оглядывались.

— Я взяла с орехами, очень люблю с орехами, все любят с орехами, вы ведь любите с орехами? — скороговоркой сообщила она, сунула один стаканчик Чижикову, лизнула мороженое и с интересном спросила. — Ну, куда мы теперь идем?

— Туда, — неопределенно махнул рукой Котя. — А что, я уже дядя?

— Ну-у-у… — Ника тряхнула челкой. — Вы взрослый. Ну и вот: дядя. Это не значит, что вы на самом деле мой дядя. Так просто обычно говорят. А что, нельзя?

— Отчего же? Можно.

— Между прочим, — начала Ника, наслаждаясь мороженым, — это некрасиво: не ждать спутницу. Я бежала, бежала…

— Да-да, извини, — Чижиков размеренно шагал, жевал мороженое, не чувствуя холода, и лихорадочно прикидывал, что делать дальше. — Мне показалось, я увидел знакомого… А вот, кстати, магазин твоего дедушки. Давай зайдем?

— Зачем?

— Ну… Проведаем дедушку, сообщим, где ты находишься. Может, он волнуется, — предположил рассчитывавший сбагрить антиквару его малолетнюю родственницу Чижиков. — Дети, знаешь ли, должны быть под присмотром старших.

— А дедушка знает! — улыбнулась Ника. — Он знает, что я у вас, и совершенно не волнуется. И потом, я уже не маленькая.

Чижиков смерил Нику взглядом.

— А по-моему, маленькая.

— Ничего подобного! — девочка моментально привстала на носках. — Видите? Я выше вашего плеча. Пожалуйста, не надо идти к дедушке.

Чижиков тем не менее решительно двинулся через дорогу. Но антикварный салон оказался закрыт и Ника, кажется, этому удивилась. А Котя — наоборот огорчился.

— Вот странно! — сказала девочка, впустую подергав ручку входной двери. — Наверное, ушел куда-нибудь, — легкомысленно заметила она и вернулась к мороженому. — Так мы пойдем покупать переноску для вашего кота?

Чижиков водил Нику по городу целых полтора часа. Заходя в попадающиеся по пути магазины, они добрались до Невского проспекта, свернули направо, в сторону Адмиралтейства, и двинулись к Гостиному двору. Котя не прекращал попыток потерять Нику в толчее, оставить в магазине у прилавка, а самому выйти через дальнюю дверь, быстро шмыгнуть в открытый подъезд, пока девочка отворачивалась, но каждый раз Ника легко находила его — с радостной улыбкой, совершенно не обращая внимания на Котины маневры или на самом деле их не замечая, Чижиков не мог определить. Тогда он предложил подъехать пару остановок на троллейбусе и очень удачно, в последний момент, пропустил девочку вперед, позволив дверям закрыться прямо перед своим носом, но метров через десять троллейбус остановился, открылась задняя дверь и оттуда с криками «дядя Костя! дядя Костя!» выскочила растрепанная Ника… Отягощенный купленной коту переноской, а также разными другими приобретениями, половина из которых была сделана для отвода глаз, Чижиков совсем приуныл, больше попыток сесть на троллейбус не предпринимал и до Гостиного Двора они добрались пешком. Всю дорогу Ника трещала не умолкая.

Немного поплутав по бесконечным торговым залам, Чижиков вдруг вспомнил, что на втором этаже есть дивный отдел, торгующий мужской одеждой. Этот отдел обладал двумя полезными преимуществами: он был обширен, извилист, там и сям перегорожен стойками с пиджаками и прочими брюками, а прямо под отделом располагался один из входов в метро. И Котя решил предпринять последнюю попытку «потерять» девочку Нику. Он устремился на второй этаж.

Дойдя до заветного отдела, Котя стал медленно ходить между стойками, придирчиво рассматривая товар и пропуская мимо ушей многочисленные комментарии Ники из разряда «как миленько» и «такое теперь уже никто не носит». Задумчиво выбрав некоторое количество рубашек и один пиджак, Чижиков попросил назойливую девочку подержать пакет с покупками, а сам с одеждой в одной руке и переноской в другой двинулся к самой близкой к лестнице вниз примерочной кабине.

Отгородившись от Ники плотной тканью занавески, он показательно пошуршал рубашками, а потом окликнул ее:

— Ника, будь другом, принеси вот такую, но на размер побольше, ладно?

— Сейчас, дядя Костя! — судя по звукам, девочка понеслась в противоположный конец торгового зала, где хитрый Котя выбирал рубашки.

Времени оставалось крайне мало, а потому Чижиков, не раздумывая, подхватил кошачью переноску, выглянул из-за занавеси, убедился, что кругом никого нет, а затем быстрым шагом, почти бегом покинул отдел, сожалеюще улыбнувшись кассирше: увы, ничего не подошло! — и бегом бросился вниз по лестнице в метро. Он спешил, каждую секунду ожидая крика «дядя Костя! дядя Костя!», но вот уже промелькнул мимо турникет и в тоннеле засветились огни приближающегося поезда, а девочка Ника так и не появилась, не догнала, не настигла. Наконец-то потерялась.

Котя прижался потной спиной к закрывшимся дверям вагона и, слушая стук и скрежет колес на поворотах, облегченно вздохнул: сбежал. Сбежал!

Чижиков летел в вагоне метро в сторону площади Александра Невского и думал о том, что надо затаиться где-нибудь до вечера, а как станет темно, — вернуться потихоньку домой, собрать вещи, приготовить Шпунтика и действительно засесть безвылазно дома. И ни на звонки в дверь, ни на телефон просто не реагировать. Вызвать такси — и на такси в аэропорт.