– Конечно, не обижусь, – ответил Генри, – но я прошу тебя учесть, что мне не интересна карьера, я не хочу подниматься по служебной лестнице, не хочу штурмовать упомянутое тобой положение; я с удовольствием предоставлю это другим.

– Чего же ты хочешь?

– Вольготно чувствовать себя на работе, чтобы меня избавили от всей этой суеты и беготни.

Дядя постепенно начал терять терпение:

– Тогда подыщи себе другой мир, может, он даст тебе все, что тебе нужно для вольготной жизни, мир, в котором ты сможешь жить целиком по твоим потребностям; боюсь только, что тебе долго придется искать. Кстати, не забывай, что предпенсионный статус тоже надо еще заработать. Заработать и заслужить.

– Я все понял, – кивнул Генри и поднялся.

Он хотел уже попрощаться, как зазвонил телефон. Дядя снял трубку и так жестко выговорил их общую фамилию, что Генри показалось, будто он услышал выстрел, во всяком случае, так они в детстве подражали звуку выстрела. Дядя вдруг словно окаменел, какое-то время он не произносил ни слова и молча слушал то, что ему сообщали или докладывали, один раз перенеся трубку от правого уха к левому; Генри слышал его учащенное дыхание. Положив трубку, он встретился взглядом с Генри и сказал:

– Второй раз, это уже второй несчастный случай в этом году.

Генри прервал его молчание:

– Несчастный случай на железной дороге?

Дядя не сразу ответил; будто с трудом вспоминая, он закрыл глаза и потом проговорил:

– При подходе к платформе… Человек бросился под поезд при подходе к платформе, к четвертой.

– Мужчина? – спросил Генри.

Дядя, помедлив, ответил:

– Девушка, молоденькая девушка, это уже второй несчастный случай в этом году; она бросилась под «Вильгельма Раабе» при подходе к платформе, да…

Он плотно сжал губы, содрогнулся, словно обороняясь, что-то пробормотал, из чего Генри понял лишь слова «Благотворительная миссия», и пошел к выходу. Очевидно, он не хотел, чтобы его сопровождали. Прежде чем оставить Генри одного, он напомнил ему об обещанных пригласительных билетах на воскресный хоккейный матч:

– Мы бы хотели наконец увидеть тебя в действии, мы все придем.

Больше он не стал ничего говорить и уже вышел в коридор, но Генри догнал его:

– Минутку, дядя Рихард, еще только один вопрос.

– Да?

– Это кадровое урегулирование, оно касается и бюро находок?

– Всех подразделений; если не ошибаюсь, у вас должно быть сокращено одно место.

– Хорошо, – ответил Генри, – я только это и хотел узнать.

Он застыл, наблюдая, как удалялся дядя – короткими шагами, будто выбрасывая ногу от колена, и подумал: «Вот шагает важный человек». Он медленно побрел за ним до конференц-зала, дверь была открыта, Генри вошел и тут же увидел большой портрет человека с бакенбардами, равнодушно взиравшего на конференц-зал. Генри не сомневался, что стоит перед портретом давно умершего президента «Имперских железных дорог», и вышел из зала.

* * *

Федор Лагутин имел право привести с собой на студенческую вечеринку двух гостей и очень обрадовался, что Барбара и Генри сразу приняли его приглашение. Они заехали за ним в гостиницу, и Барбара пришла в восторг от его косоворотки в русском стиле, она не сомневалась, что такая рубаха пошла бы и ей. На груди, на кожаном шнурочке, у него висел талисман, и Федор пояснил, что это восходящее над степью солнце. Генри похвалил его мягкие и тонкие сапоги, такими они, во всяком случае, показались ему, и Федор пообещал при случае привезти ему такие же, с украшением на голенище.

Барбара поехала, как всегда не сомневаясь, что найдет место для стоянки, и действительно отыскала его, и на этот раз, поскольку она сопровождала Федора Лагутина, она припарковалась на одном из мест, зарезервированных для преподавателей. Студент, проверявший билеты при входе в столовую, радостно приветствовал их на «Вечере года», потом опустил билеты в прорезь на животе фигуры с головой в виде куба, внутри которой что-то затрещало и захрустело. Глаза металлического колосса вспыхнули, две антенны, торчащие из головы, пришли в движение, нащупали вновь прибывших, и, пожужжав, колосс объявил:

– Для нас большая честь приветствовать господина Лагутина и его гостей, ваши места за столиком номер три. Желаем вам приятного вечера.

– Слышали? – удивилась Барбара.

– Это Леопольд, – пояснил Федор, – он еще и не на такое способен, Леопольд может замерить интеллект.

– На это мы, пожалуй, не пойдем, – хмыкнул Генри, – во всяком случае, не сегодня.

За столиками уже сидело много гостей постарше, родители студентов, преподаватели и спонсоры с семьями; вероятно, именно для них звучали мелодии Гленна Миллера, встречавшие гостей. На двух соседних столиках – Генри заметил это с первого взгляда – пили шампанское, они с Барбарой заказали кока-колу и ром, Федор после некоторых уговоров – баварское пиво. Как только перед ними оказались напитки, за их здоровье захотел выпить довольно неуклюжий господин с гвоздикой в петлице, и совсем молоденькая девушка, сидевшая рядом с ним и неустанно демонстрировавшая свое веселое настроение, подняла за них свой бокал.

– Ты их знаешь? – поинтересовалась Барбара.

Федор покрутил головой и отодвинул свой стул, чтобы пропустить двух женщин, подсевших к мужчине с гвоздикой и сразу пожелавших узнать, не пропустили ли они что-нибудь. Из доносившегося до него разговора Генри узнал, что женщину с брезгливо опущенными уголками рта и мясистыми плечами звали Иоанна; когда она перехватила его оценивающий взгляд, он быстро улыбнулся ей, однако она не ответила на его улыбку. Барбара заметила, что Федор не устает забавляться манерой некоторых гостей приветствовать друг друга, невольно и она развеселилась, наблюдая, как люди обнимаются и похлопывают друг друга по плечу, поглаживают по щеке и стирают поцелуи.

Разговоры вдруг стихли, и все обратили свои взгляды на импровизированную сцену, на которой появился маленький, словно помятый человечек, он мягко улыбнулся и погасил преждевременные аплодисменты.

– Профессор Кассу, – прошептал Федор, – это Алексис Кассу, он не только слывет гением, но таковым и является. Он замещает ректора.

Высоким голоском гений высказал свое сожаление по поводу того, что ректору, профессору Воррингеру не суждено поздороваться с присутствующими, в особенности с гостями, поскольку тот заболел во время своей командировки в Массачусетс, поэтому он взял на себя честь поприветствовать всех собравшихся в этом зале. А то, что предвкушение радости от праздника испытывают все, он видит не только по лицам, то же самое уже подтвердили ему сенсорные щупальца Леопольда, того бравого господина со сверкающими глазами.

– С помощью Леопольда, – продолжил он, – мы доказываем, что принципы функционирования живого индивида и нашего, созданного совместными усилиями, коммуникативного робота на удивление схожи. Леопольд собирает информацию из внешнего мира и предоставляет ее в наше распоряжение для любой цели. – Он вытащил из кармана куртки предмет, похожий на яблоко, разделил его, чуть крутанув по резьбе, на две половины и направил одну из них, в которой горел свет, на фигуру. Выждав не больше трех секунд, он подчеркнуто внятно произнес: – Температуру, пожалуйста.