— Нет, Ланселот, солнышко. Не совсем. Я думаю, это кит.

— Нет, это не кит, мисс. Это китовая акула. Самая большая рыба в море. — Сумо радостно смотрел на нее. Его большие карие глаза светились от возбуждения.

Если бы Стрейкен когда-нибудь позаботился вести журнал, то получилась бы еще одна энциклопедия «Кто есть кто» в лучших в мире местах для дайвинга; собрание самых поразительных сцен из жизни океана. Он фотографировал чудовищные стаи рыбы-молота у Сипидана, танцующих мант в Палау, стаи сардин у берегов Калифорнии; погружался на Сейшелах, Мальдивах, Карибах и Галапагосе; был везде, кроме Ледовитого океана. За десять лет Стрейкен узнал тысячи видов всякой живности, которые населяли рифы, побережья и открытые моря планеты, но никогда не видел китовую акулу.

Стрейкену было все равно, будут над ним смеяться или нет. Он ждал всю свою жизнь, чтобы увидеть ее, и не собирался выпускать из рук этот шанс. Затонувшие корабли, наследства, тайна Гун Дэтянь и серебряные запонки подождут. Стрейкен склонился над экраном. Вон она, прямо перед ними, двигается как дирижабль. Потрясающее создание, по крайней мере четыре метра в длину и весом все восемнадцать тонн.

Стрейкен скатился вниз в секунды, не обращая внимания на крик Кей Ти подождать ее. Он стал торопливо вытаскивать свои ласты, маску, трубку и фотоаппарат, боясь, что акула уйдет, прежде чем он поменяет пленки.

— Идешь купаться, Эд? — засмеялся Пили, обнажая сверкающие белые зубы. Его разбудили крики. Он потянулся и потер глаза.

— Там китовая акула, Пили. Самая большая рыба в море.

Стрейкен улыбнулся, повторив слова Сумо. Этот факт он выучил еще ребенком. Несколько видов китов были еще больше нее, но они были млекопитающими, а не рыбами. Пили улыбнулся в ответ. На борту поднялась суета, и он, несмотря на то что только проснулся, казалось, уже уловил общее настроение.

Китовая акула все еще была рядом. Она двигалась медленно, поднимаясь к поверхности за едой. Сумо выключил двигатели, чтобы не испугать ее, и «Морской дух» дрейфовал, не отставая от рыбы. Стрейкен и Кей Ти взгромоздились на поручни на корме, готовые соскользнуть в море. Китовые акулы совершенно безвредны, но восемнадцать тонн все-таки не шутка. Однажды друг Пита Зеемана слишком близко подплыл к такой на Коста-Рике. Она сломала ему шесть ребер одним взмахом хвоста. Кей Ти тоже нервничала. Она схватила Стрейкена за руку и крепко ее сжала.

Сумо на медленном ходу подвел корму к боку гиганта. Акула держалась на глубине метров семь. Ее спина была немыслимо кобальтового цвета, усеянная белыми пятнами размером с блюдце. Дорсальный плавник был огромен, с парус виндсерфера. Плавник высунулся над поверхностью, и они спрыгнули в воду, опустили лица вниз и поплыли.

Нырять с маской в открытом океане в такой солнечный день — как будто парить в космическом пространстве. Дна не видно. Стен нет. Нет сторон. Ничто не заслоняет боковое зрение. Глазу не за что зацепиться. Не знаешь, что под тобой или за тобой. Просто голубизна. Богатая, глубокая, непостижимая пустота. Это пугает; у нее нет ни начала, ни конца. Бесконечная, огромная голубизна. И это страшно красиво.

Китовая акула плыла на скорости примерно двух узлов. Они поплыли быстрее, чтобы догнать ее. Стрейкен тяжело дышал в своей маске. Вдруг хвост акулы оказался под ними. Акула была еще больше, чем казалась, когда они смотрели с катера. Один лишь хвост был размером с двухэтажный автобус. Стрейкен и Кей Ти оставались на поверхности, стараясь снизить сопротивление воды.

Акула словно не осознавала их присутствия. Податливая и безвредная, она открывала свой огромный рот и всасывала планктон и отфильтровывала его жабрами чудовищных размеров. Стрейкен сделал глубокий вдох и нырнул. В первый раз он мог задерживать дыхание минуты на три. Если бы он не курил, то это время доходило бы почти до четырех. Мировой рекорд был восемь минут шесть секунд. Такую способность можно развить как любую другую. Этому можно научиться. Стрейкен начал, еще когда был ребенком, во время купаний в ванне.

Приблизившись к голове китовой акулы, он некоторое время всего лишь плыл рядом с ней, обдумывая, с какого бы ракурса ее снять. Условия были не самые лучшие. Плавающие в воде частички отражали свет, а внизу колыхалась стайка планктона: странная форма жизни, представляющая собой важное звено в цепи питания. Они играли в солнечном свете, как мошки в луче фонаря.

Стрейкен рывком отплыл вбок, пытаясь найти подходящее положение, чтобы не оказаться ни слишком близко, ни слишком далеко от огромной рыбины. Умение высчитывать правильное расстояние от объекта — ключевое в подводном фотографировании. Индекс преломления в воде больше, чем на воздухе, так что большинство объектов кажутся на двадцать пять процентов ближе, чем если бы съемка проходила на земле. Даже с 16-миллиметровой полноформатной линзой «рыбий глаз» было невозможно поймать эту акулу в объектив целиком. Он уже использовал двадцать секунд дыхания.

Так как Стрейкен был мастером необычных фотографий, он перестал пытаться сфотографировать акулу целиком, и вместо этого подплыл ей под брюхо. Оно было белое. Своей массой акула заслоняла солнце. Как будто идешь под фюзеляжем «Боинга-747». Две рыбы-лоцман плыли под защитой этого тела и ждали объедков. Стрейкен сделал шесть снимков, глядя вдоль брюха акулы с позиции рыб-лоцманов. Потом он всплыл, чтобы набрать свежего воздуха.

Нырнув второй раз, Стрейкен почувствовал себя смелее. Кей Ти наконец набралась храбрости и нырнула вместе с ним. Они усиленно заработали ластами, чтобы оказаться перед головой акулы. Стрейкен хотел снять ее так же, как ту манту, которая так поразила Верховена: лобовой снимок, который продемонстрирует гигантский размер рта и глотки акулы.

Когда они повернулись, акула пошла прямо на них. Ее пасть отворилась, словно вход в пещеру, и теперь огромная черная дыра неотвратимо надвигалась на ныряльщиков. Стрейкен понял, что в свое время ощутил бедный Иона.

Даже если бы Кей Ти встала ему на плечи, рыбина все равно могла проглотить их целиком. Либо это зрелище было выше ее сил, либо у нее кончился воздух, но Кей Ти отпустила его руку и рванулась к поверхности. Стрейкен остался на месте. Он слышал биение пульса в ушах.

Он отщелкал кадры так быстро, насколько позволила автоматика. В отличие от манты, эта зверюга не собиралась останавливаться. Если она ударит его, то почти наверняка убьет. Даже при скорости два узла ничего хорошего не будет, если человек столкнется с восемнадцатитонной рыбой. Его ребра сломаются как спички, а внутренние органы будут раздавлены как перезрелые фрукты. В последний момент акула свернула влево. Волна от ее движения подхватила и отбросила Стрейкена как соломинку. «Вот это да», — подумал он. Гигантский размер этой рыбы создал целое течение. Он рванулся к поверхности, быстро проплыв мимо ее немигающего глаза.

Они следовали за акулой еще три минуты. Кей Ти приближалась к ней все ближе и ближе. Стрейкен отщелкал почти всю пленку, пока, наконец, Кей Ти не осмелилась протянуть руку и прикоснуться к огромной рыбе. Под водой не крикнешь, и он не мог предостеречь ее от этого. Акула взмахнула мощным огромным хвостом и ушла на глубину. Не имея возможности плыть за ней, они смотрели ей вслед, пока ее длинное тело не растаяло в синеве.