Джей прав. История потрясающая. В духе Вудворда и Бернстайна[12], расследовавших Уотергейтский скандал[13]. В такую вцепился бы любой репортер и копал бы до бесконечности. А ей — новичку, только пытающемуся прорваться на приличный телерынок — сенсацию преподнесли на серебряном блюдечке. Уж не грезит ли она? Вроде нет. Она утешающе сжала руку Джея Берджесса. Рука была вполне реальной.

— Джей, вы ни в чем не виноваты. В вашей спальне устроились взрослые люди, полностью отвечающие за свои действия.

— Я знаю, но…

— Очень благородно и мужественно с вашей стороны взять на себя часть ответственности, тем более рассказать об этом мне.

Он взглянул на нее и слабо улыбнулся.

— Так каким будет наказание? Сорок ударов плетью или сто раз прочитать «Аве Мария»?

Бритт улыбнулась, но ответила абсолютно серьезно:

— Общественность должна знать об этом.

Джей со вздохом откинулся на спинку сиденья.

— Поэтому я здесь. Знакомство с вами — Божий промысел. Словно вы ниспосланы мне свыше, чтобы я мог поступить по совести.

— Огласка разрушит жизнь вашего друга. Вы это понимаете? Как вы сами сказали, его долг — спасать людей.

— Именно по этой причине мы все держали рты на замке. Рейли не поздоровится, а он отличный парень. Честно, — добавил он, увидев, как она скептически нахмурилась. — Рейли все любят. Удар для него будет страшный, а он и так очень сильно переживает. Девушка умерла в его постели. — Джей посмотрел ей прямо в глаза. — Он ни в коем случае не должен узнать, что это я его выдал. Это погубит нашу дружбу.

— Я понимаю, Джей. Но и вы должны понять: как только его причастность к этой смерти станет достоянием общественности, уже ничего не изменишь. Можно отрицать, оспаривать, даже дать опровержение, но пятно на репутации, и вашей в том числе, останется навсегда.

— Я знаю. Черт побери, я знаю, что пострадаю сам. Но я дошел до той точки, когда уже не могу молчать. Действуйте. Совесть не позволяет мне жить спокойно.

Бритт умолкла, сделала глубокий вдох и посмотрела на Рейли. За все время ее рассказа он ни разу не пошевелился. Она потянулась к нему, так же, как в тот вечер к Джею, и положила ладонь на его руку.

— Из-за его раскаяния, его готовности принять на себя часть ответственности за смерть Сузи Монро я мгновенно встала на его сторону. Рейли, он переживал и казался абсолютно искренним. Я ни доли секунды не сомневалась в его правдивости, ведь огласка могла повредить и ему. Зачем ему было совать голову в петлю, выставлять себя на общественное порицание, если то, о чем он рассказал мне, не было истиной? Если его действительно не мучила совесть?

— Затем, что он знал: полетит моя голова. Не его. И момент он выбрал не случайно. Безусловно, он хотел залезть вам под юбку как можно скорее…

Бритт сердито отдернула руку.

— …но не это было главной причиной вашей встречи именно в тот вечер. К тому моменту скандал не принес желаемого результата. Меня отстранили, но не уволили. Холли была расстроена, оскорблена, но принимала мои объяснения. За наши отношения еще можно было бороться. Кобб Фордайс не спешил предъявлять мне обвинение. Если бы все текло своим чередом, я смог бы довольно скоро спасти свою репутацию и начать восстанавливать свою жизнь. Я был раздавлен, но не уничтожен. Однако этого было недостаточно. — Гнев в его голосе нарастал. — Меня надо было ликвидировать. Джею пришлось пойти до конца и выставить напоказ безобразную правду, хоть это и означало признать себя беспечным хозяином той мерзкой вечеринки.

— Я не понимала, что меня используют.

— Да, вы просто вцепились в сенсацию и сделали свое дело. Расписывали, как я набрался, как позволил напиться и нанюхаться кокаина «своей девушке». А откуда кокаин? Вы не обвиняли меня напрямую, но вбили в головы своим слушателям, что это именно я снабдил ее наркотиком. Вы брали интервью у гостей Джея, и они подтверждали, что видели, как я веду ее к бассейну. Что, между прочим, ложь. Еще они говорили, что мы плавали нагишом. Может, и плавали. Я не помню. Думаю, если бы я решил поплавать, то утонул бы, но…

Он пожал плечами.

— Я не могу поклясться ни в чем. Я хотел построить защиту на том, что моя память была стерта каким-то веществом, добавленным в коктейль без моего ведома. Однако Джей, мой закадычный друг, посоветовал мне не упоминать наркотик, иначе меня сочтут не только пьяницей, но и наркоманом.

— Вы могли позвонить мне, привести свои доводы.

Он скептически хмыкнул.

— И, конечно, вы мне поверили бы.

Нет, не поверила бы. Она знала, что не поверила бы.

Словно прочтя ее мысли, Рейли презрительно хохотнул, но она не стала извиняться. Она уже признала, что ее репортажи были тенденциозными. Она уже говорила, что сожалеет о случившемся. Но он отверг ее извинения. Пора двигаться дальше.

Она выдержала паузу, чтобы разрядить атмосферу.

— Итак, Джей хотел прекратить ваше расследование.

Рейли коротко кивнул:

— Он понимал, что я прежде всего полицейский.

Думаю, его это всегда раздражало. Но кто знает. Может, я не прав. В любом случае я слишком близко подобрался к чему-то, что не должен был обнаружить.

— К чему именно? К причине пожара?

— Я знал причину. Абсолютно точно. Кто-то поджег бумаги в мусорной корзине.

— Так просто?

— Нет. Не совсем так просто. — Рейли заколебался, как будто хотел углубиться в подробности, но затем передумал. — Мое расследование было неполным и не позволяло сделать окончательные выводы. К моменту вечеринки еще оставались важные вопросы, на которые я так и не нашел ответов. После моего изгнания Браннер удовлетворился данными ему объяснениями, вынес официальное постановление, и народ обнял своих героев.

— Герои. Пат Уикем и Джордж Магауан, — выпалила Бритт.

— Эти двое мучились похмельем, но именно они, как палочки-выручалочки, примчались расследовать смерть Сузи Монро.

— Кобб Фордайс.

— Окружной прокурор, который не выдвинул обвинений, но публично похвалил начальника полицейского департамента в день моего увольнения.

— И Джей.

— Который лучше всех моих знакомых умел прикрывать свою задницу.