Истощение Италии

Но он все еще стоял на почве Италии, и эта страна, которая уже в течение 10 лет источала кровь из своих бесчисленных ран, начинала выказывать явные признаки истощения. В 209 г. до н. э. при случае нового набора 12 латинских городов заявили, что они дошли до последней степени крайности, что у них нет больше ни солдат, ни денег, и даже в самом Риме кое-кто решился заговорить о мире. Сильная оппозиция поднялась против Марцелла, стоявшего за войну до последней крайности, и против аристократии, стоявшей во главе правления. Не без труда удалось провести его в консулы на 208 год. Вероятно, к этому времени относится поэтический рассказ о сновидении, которое будто бы видел Ганнибал на пути своего первого движения к берегам Ибера: богоподобный юноша явился перед ним в качестве проводника и приказал ему следовать за собой, не оглядываясь назад. Когда же он, несмотря на это предупреждение, оглянулся, то увидел позади себя громадную змею, которая ползла за ним следом, среди громов и молний, уничтожая все кругом на своем пути. Тогда он спросил своего спутника, что может обозначать это странное явление. «Это опустошение Италии», – отвечал ему спутник и приказал в молчании ждать исхода событий.

Гасдрубал в Италии

Год 208-й начался для римлян довольно благоприятно. С востока не грозила больше никакая опасность. Сицилия в такой степени была упрочена за римлянами, что проконсул Марк Валерий имел даже возможность предпринять экспедицию в Африку и вернулся с изрядной добычей из Клупеи в Лилибей. Затем оба консула двинулись с сильным войском в Апулию. Но в то время, когда уже ожидали известий о победе из лагеря обоих консулов с апулийско-луканской границы, а вместе с победой и об окончательном решении войны, оттуда пришла весть о том, что оба консула попали в засаду, в которую Ганнибал их заманил, причем Марцелл был убит, а его сын и его сотоварищ консул Криспин, оба раненые, едва ускользнули от гибели. И даже эта весть показалась ничтожной в сравнении с теми вестями, которые шли с Запада и, казалось, грозили тем, что дела опять могут принять тот же неблагоприятный поворот, который пришлось переживать 11 лет тому назад при вторжении Ганнибала. Брат Ганнибала, Гасдрубал, приближался к границам Италии, и притом с таким войском, которое по численности не уступало войску, приведенному в Италию Ганнибалом в 218 г. А между тем Италия была уже не та, что в пору, когда она еще изобиловала незатраченными силами, и в Риме были уверены в прочности связи ее составных частей. Город Рим не мог бы теперь перенести поражения, подобного поражению в Каннах. В подробностях воинские движения и условия, при которых Гасдрубал мог выполнить этот смелый план, неизвестны. Несомненно лишь то, что его выполнение оказалось возможным только благодаря самым грубым ошибкам Сципиона, который совсем упустил врага из вида… Увлекшись своим планом перенесения войны в Африку, он не принял мер к тому, чтобы заградить Гасдрубалу путь в Италию. Гасдрубал же, перейдя Пиренеи, очутился на торной дороге в Италию. Через Альпы он перешел с большей легкостью, чем некогда переходил его брат, т. к. местное население успело убедиться, что война его не касалась и что подобный переход войска, при умении им воспользоваться, мог даже принести свои выгоды. Галлы в долине По, конечно, присоединились к его знаменам, т. к. между ними и римлянами никакое примирение уже не было возможным. И когда Гасдрубал весной 207 г. до н. э. спустился с Альп на почву Италии, наступил опаснейший момент всей войны. Положение римлян оказалось более опасным, чем после поражения при Каннах. На этот раз, действительно, судьба Рима, Италии и всего западного мира зависела от случайностей и превратностей одной битвы. Весьма любопытно для характеристики общего настроения, господствовавшего среди населения Италии, было то, что и теперь, как зимой 217 г., отовсюду доносились слухи о самых устрашающих знамениях и всюду по-прежнему с величайшим усердием прибегали к тем же искупительным жертвам и покаянию во избежание грозящих бед. При избрании консулов внимание главным образом было обращено на то, чтобы консульства были удостоены только люди, испытанные в военном искусстве, и были избраны Гай Клавдий Нерон, уже предводительствовавший войском под стенами Капуи и в Испании, и Марк Ливий Салинатор, уже в 219 г. до н. э. бывший консулом, затем удалившийся в уединение, из которого его опять вызвали, возлагая большие надежды на этого замечательного деятеля.

Битва при Метавре, 207 г. до н. э.

Решительная битва последовала вблизи Сены, при р. Метавре. Отсюда Гасдрубал во главе своего почти 50-тысячного войска задумывал двинуться через Умбрию на соединение с Ганнибалом. Но гонцы Гасдрубала не дошли до стана Ганнибала: уже почти достигнув цели, в самой тарентской области, они попались в руки разъездов консула Клавдия.

Тогда Клавдий, проведав тайный замысел врага, задумал и выполнил смелый план. Для наблюдения за Ганнибалом он оставил одного легата с самым ограниченным количеством войска, а сам с сильным отрядом отборных воинов двинулся на север и благополучно прибыл в лагерь своего сотоварища Ливия. Когда Гасдрубал по двойным сигналам и другим знакам узнал, что ему приходится иметь дело с двумя консульскими армиями, он попытался избегнуть сражения, но был задержан римскими войсками еще до переправы через р. Метавр и вынужден был принять битву, которая закончилась его полным поражением. Сам Гасдрубал пал в битве (207 г. до н. э.).

В Риме, где знали о предстоящем великом событии, все ожидали решения судьбы с лихорадочным напряжением. Это напряженное состояние при известии о победе обратилось в непомерное ликование, ибо все чувствовали, что только теперь окончательно устранена опасность, грозившая Риму и Италии. Рассказывают, что, когда Ганнибалу через вал его стана была переброшена голова его брата, он будто бы сказал, что «ему теперь известна судьба Карфагена». Варварство этого поступка, хотя и объясняется страшной ненавистью римского населения к пунийцам, однако представляется непростительным со стороны полководцев-победителей, тем более, что стоит в резком противоречии к способу ведения войны Ганнибалом. Ганнибал, даже по свидетельству своих врагов, никогда не забывал того основного правила, которое некогда было высказано его отцом Гамилькаром в известном изречении «Я живу в мире с мертвыми».

Ганнибал остается в Италии

И вот торговая и промышленная жизнь и даже правильная обработка полей как бы вновь проявилась в стране, пережившей страшное испытание. В следующем 206 г. до н. э. не случилось ничего значительного в военном смысле. И только теперь, когда, быть может, было уже слишком поздно, в Карфагене решились пустить в ход величайшие усилия, т. к. там поняли, что война вскоре будет перенесена в Африку и что здесь она не продлится целый десяток лет, как длилась война в Италии. Магон, младший из троих братьев, должен был покинуть Испанию, в которой уже не было возможности держаться (один Гадес еще принадлежал там пунийцам), и со всеми находившимися в его распоряжении войсками должен был повторить попытку Гасдрубала. Со стороны карфагенского правительства македонскому царю были даны большие обещания, чтобы побудить его к новым усилиям и, если возможно, к высадке в Италии. Попытались даже отправить подкрепления к Ганнибалу.