6.7.1943 г. в 19.40 15 ЛА-5 вылетели на прикрытие своих войск в районе ВЛАДИМИРОВКА—ОЛЬХОВАТКА, где вели воздушный бой с превосходящими силами противника. В этом воздушном бою тов. ГОРОВЕЦ проявил исключительное летное мастерство, отвагу и героизм, лично сбил 9 самолетов противника и сам погиб смертью храбрых.

За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть, мужество и геройство, за сбитые в одном бою 9 самолетов противника тов. ГОРОВЕЦ достоин высшей правительственной награды — присвоения посмертно звания ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА».

В книге М.Ю. Быкова «Асы Великой Отечественной», в которой автор систематизировал документальные сведения о боевой деятельности советских летчиков-истребителей, есть список воздушных побед и А.К. Горовца. Выглядит он так:

02.06.43 1/2 Хе-111 — Проходы;

03.06.43 1 Ме-109 — Микояновка;

05.07.43 1/2 Хе-111 — юж. Драгунское;

05.07.43 1 Хш-126 — Березово.

И, наконец, 06.07.43 9 побед (автор указывает, что они не подтверждаются оперативными документами) Ю-87 — Зоринские Дворы.

Всего сбитых самолетов — 11+6 [11+2];

боевых вылетов — 75;

воздушных боев —11.

То есть до последнего боя, по данным Быкова, Горовец сбил в воздушных боях два самолета противника в июне и два самолета противника накануне своего последнего боя. В наградном же представлении на звание Героя Советского Союза указывается: «Участвовал в 9 воздушных боях, где лично сбил 2 самолета противника, в паре — 2 и в группе — 3 самолета противника». И все-таки факт остается фактом, что за, безусловно, короткий срок Горовцу удалось получить хороший боевой опыт и одержать свои первые победы, в том числе и над немецкими бомбардировщиками. Пять побед в девяти воздушных боях говорят прежде всего о хорошей результативности летчика-истребителя.

Однажды приемный сын Сталина Артем Федорович Сергеев рассказал Ф. Чуеву про Василия Сталина следующую историю: «За войну он получил четыре ордена — его товарищи, участвовавшие в подобных операциях, награждались щедрее. А орден Красного Знамени ему дали за то, что он разогнал немецкие бомбардировщики, летевшие бомбить наш тыл. Поднялся в небе на незаряженном истребителе наперерез строю… Командующий, с земли наблюдавший эту картину, не зная, что там сын Сталина, велел наградить летчика…»

Для Е. Глушик тот же самый случай будет рассказан более красочно: «Было у него три ордена Красного Знамени. Причем один из этих орденов был бесфамильным. Увидел его в воздухе командующий армией. Это было в 1941 году в Мценске. На аэродром налетели немецкие бомбардировщики. Василий туда полетел на незаряженном самолете и вытолкал этих бомбардировщиков лбом, отогнал. Командующий армией сказал: «Вот этого летчика я награждаю орденом Красного Знамени». Когда приземлился, выяснилась фамилия летчика».

Все дело в том, что Василия Сталина первым орденом Красного Знамени наградили Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1942 г. «За отличную подготовку летного состава полка и личное руководство боевыми операциями под Харьковом и Сталинградом». Это первое. Но есть еще и второе. Герой Советского Союза генерал-лейтенант А.Ф. Ковачевич прокомментировал рассказ А.Ф. Сергеева так: «Ну, я не знаю, что значит разогнал. Я знаю так: если встречаю группу бомбардировщиков, то они не разгоняются, а, наоборот, смыкаются и открывают такой шквальный огонь, что и подойти страшно. Тем более на незаряженном истребителе. Бесполезно и глупо. То есть фантастика!»

В другой раз Аркадий Федорович добавил: «Например, генерал Решетников как-то спрашивал меня: «Я никак не могу понять, почему у вас так много бомбардировщиков сбито?» Я говорю: «Так моя задача была в основном бомбардировщиков сбивать!»

Я под Сталинградом оказался в приказе командующего 8-й воздушной армией на летчиков, которым была поставлена задача сбивать только бомбардировщики. И вот в 27-м полку мне нельзя было связываться с истребителями.

Еще у нас был закон, Шестаков учил, стрелять по прицелу. Какой прицел? Заклепки видишь — открывай огонь. Не видишь, нечего тратить патроны. Значит, это надо подойти на дальность 50–100 метров (из 150). Но надо раньше подавить стрелка, чтоб подойти спокойно. А со стрелком особенно трудно было на Хе-111. Хвостовая, верхняя, снизу. С какой стороны, как к нему подобраться. Что брать: снизу или сверху?»

Ну, допустим, это было в 42-м. Горовец совершил свой подвиг в 43-м. Что же изменилось с тех пор? Об этом можно узнать из аналитического исследования немецкого генерала В. Швабедиссена. В частности, он пишет: «В отличие от предыдущего года, в 1942–1943 гг. немецкие бомбардировочные части все чаще стали подвергаться нападению со стороны советских истребителей. Характерная для русских истребителей оборонительная тактика в борьбе с немецкими бомбардировщиками ушла в историю. Только подполковник фон Ризен указывал на то, что в 1943 г. в Ленинградской области группы немецких бомбардировщиков практически безнаказанно выполняли свои задания, несмотря на близкое присутствие советских истребителей. Одновременно он же говорил о том, что на пары бомбардировщиков Люфтваффе очень часто нападали советские истребители, и особенно на те, которые пытались прорваться к железной дороге Ленинград—Москва. Такие истребители часто перехватывали немецкие бомбардировщики еще на подходе к железной дороге, и это говорило о том, что служба оповещения, основанная на оптическом и акустическом наблюдении, функционировала хорошо. Подобной эффективности можно было ожидать и от системы наведения истребителей. Однако немецким бомбардировщикам, которые выполняли полет в облаках и меняли курс, часто удавалось избегать встреч с русскими истребителями.

Другие офицеры люфтваффе указывают на то, что немецкие бомбардировщики должны были постоянно предпринимать меры для отражения внезапных атак русских истребителей, что в итоге делало эти полеты достаточно сложными. Таким образом, активные действия русских истребителей вынуждали немцев летать на задания крупными группами, отвлекая значительные силы от выполнения других боевых задач.

Выбирая направление и высоту полета, бомбардировщики теперь были вынуждены учитывать атакующие возможности русских истребителей. Рост технических характеристик истребителей противника привел к тому, что немцам пришлось смещать время вылета ближе к ночи или к утренним сумеркам, а также привлекать для сопровождения все большее количество истребителей. Советские истребители в своих атаках стали отличаться большим упорством и если бы их нападения были более системными, организованными и начинались с превышением высоты, то эффективность таких атак была бы значительно выше. Как бы то ни было, возросшая обороноспособность русских истребителей в 1942–1943 гг. все же не смогла в значительной степени воспрепятствовать налетам немецких бомбардировщиков.

Майор Бруннер — в годы войны летчик-бомбардировщик, вспоминая о своих встречах с советскими истребителями, говорил, что русские часто атаковали одновременно со всех сторон, пытаясь рассеять вначале истребители сопровождения. Затем они брались за бомбардировщики и, атакуя с хвоста, умело использовали «мертвое» для оборонительного огня пространство, которое было у Не-111. Атака под углом сзади и сверху была менее результативной, так как немецкие бомбардировщики смыкались в плотные боевые порядки и встречали истребители организованным сосредоточенным огнем. Русские практически не использовали атаку с хвоста с двух сторон — наиболее опасную для бомбардировщиков, так как она требовала от них распределения ответного огня по разным направлениям, что резко снижало эффект оборонительных действий.