Неужели он серьезно думал, что она имеет представление о том, как поцелуй может так быстро перейти в это? Она даже не знала, что это означает. Розалин не представляла, что прикосновение мужчины может вызвать у нее такие невероятные ощущения. Она не ожидала, что может быть так захвачена страстью, что забудет обо всем на свете: добродетели, своем положении… Господи, даже о том, что она помолвлена с другим мужчиной!

Розалин было стыдно, что она так быстро сдалась, и она была благодарна за то, что он остановился, не сделав чего-то, что нельзя было бы исправить. Она сохранила девственность, но не свою невинность. Розалин была наивной и глупой, но теперь, когда она знала, как легко было попасть на быстрину, она больше не подойдет так близко к воде.

Неважно, насколько возбужденной она была. Его грубые слова все еще причиняли ей острую боль. Как мог мужчина, который ласкал ее так нежно, обращаться с ней так холодно? Она уже почти убедила себя, что Робби немного неравнодушен к ней, что он чувствует ту же странную связь между ними, что и она, что, может быть, ее шестнадцатилетнее сердце ее не обмануло.

Но его грубые слова излечили ее от этих иллюзий. Она была «английская сучка». Враг. Заложница. И если она позволит себе забыть об этом, может закончить тем, что станет его шлюхой.

И тем не менее Розалин не могла вынести сознание того, что он думает о ней худшее. Она намеревалась еще раз заявить о своей невиновности, как только его гнев остынет.

Но даже спустя полдня, после многих часов самой опасной езды, которую ей когда-либо доводилось испытывать, – по крутым и узким горным тропам, через густой, темный, почти непроходимый лес – челюсти Робби были так же гневно сжаты, губы плотно сомкнуты и глаза так же прищурены, как и в ту минуту, когда он вышел из ее комнаты. Его мрачное лицо ни разу не повернулось в ее сторону. Она не заметила, чтобы он хотя бы один раз взглянул на нее с момента отъезда.

И никто из мужчин не смотрела на нее. Даже Малкольм, Каллум и сэр Алекс избегали ее взгляда. Какое бы доброе расположение она ни завоевала после пожара в деревне, теперь оно исчезло. Шотландцы брали пример со своего капитана, а злость Бойда, направленная на нее, была яснее ясного. Она перехитрила их героя, дав возможность своему племяннику сбежать, а этого простить было нельзя. Она была английской заложницей, при чем женщиной – низшая из низших. Суровая гордость шотландцев не могла вынести такого удара.

Молчание было тягостным. Розалин никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Когда появились первые признаки лагеря, она была такой несчастной, грязной и уставшей, что обрадовалась бы шалашу, если бы это означало, что она может сойти с лошади и избежать их осуждающего безразличия.

Розалин не представляла, каким может быть лагерь мятежников, – возможно, окопы и разбросанные по вереску пледы? – и, безусловно, не ожидала увидеть аккуратный ряд палаток как у римских легионеров, ведущий к большому, крепко построенному деревянному дому в стиле викингов. Дом этот в густом лесу на каменистом берегу реки выглядел живописно, как сказочное жилище. Его нельзя было назвать роскошным, но он был очень далек от представления Розалин о том, каким должно быть логово разбойников – гуд. От этого названия Роберт Брюс и получил свое прозвище – Король Гуд.

Лес, однако, соответствовал своей пугающей репутации. С момента, когда они въехали под тень деревьев, Розалин ожидала, что один из фантомов Брюса выпрыгнет из-за дерева с боевым кличем. Было легко понять, почему англичане уступили это место сначала Уоллесу, а потом людям Брюса.

Мятежники могли сидеть в засаде где угодно, а узкие тропинки, ведущие через лес, вынуждали английских солдат двигаться друг за другом, делая их еще более уязвимыми. Люди из Эттрик-форест, как в легендах о разбойнике Робине Гуде, были также известны своим умением обращаться с луком – смертоносным искусством в местности с таким количеством деревьев, за которыми можно было прятаться.

Розалин предположила, что у них были разведчики, наблюдающие за округой, поскольку небольшая группа мужчин – и несколько женщин – уже стояли снаружи, чтобы поприветствовать возвращающихся воинов. По их радостным возгласам она поняла, что они знают об удачном выполнении задания Брюса.

Розалин не рассчитывала увидеть здесь женщин, но не успели они остановиться, а мужчины спешиться, женщины выбежали им навстречу, чтобы поприветствовать некоторых в особо дружеской манере.

Поскольку никто не собирался помочь ей спешиться, Розалин попыталась сделать это самостоятельно. И тут она взглянула на Бойда. Одна из женщин бросилась ему в объятия и буквально прилипла к его груди. Длинные черные волосы женщины были распущены и разметались по спине, когда она призывно откинула голову.

Розалин, должно быть, издала какой-то звук, потому что Бойд посмотрел на нее, прежде чем принять приветственный поцелуй от черноволосой красавицы. Очень страстный приветственный поцелуй.

Розалин почувствовала себя так, словно лошадь лягнула ее в грудь. «Нет! – хотелось крикнуть ей. – Не нужно. Ты не можешь».

Но он мог. У нее не было никаких прав на него. И это Бойд продемонстрировал предельно ясно. Его рука небрежно обхватила женщину за талию, словно это происходило между ними много раз. Поцелуй был лениво-фамильярным…

О господи! Сердце Розалин оборвалось. Она поняла: они были любовниками. Она отвернулась, пытаясь побороть мучительную боль в груди, которая заставляла ее сделать что-нибудь нелепое, например заплакать. Горячая волна подкатила к горлу, к глазам. Но она сдержала слезы и сунула ногу в стремя, пытаясь спуститься вниз, не запутавшись в юбках.

Розалин упала бы, если бы кто-то сзади не подхватил ее. Нет, не кто-то. Она замерла от его прикосновения, зная точно, кто это. Большие руки обхватили ее талию, сомкнувшись как теплые тиски, и он безо всякого усилия поднял ее и опустил на землю. Даже несмотря на то, что их тела не соприкасались, она почувствовала позади его широкую грудь и ощутила теплый запах кожи и пряности, которые стали такими знакомыми.

– Спасибо, – сказала Розалин, не осмеливаясь взглянуть на него, чтобы он не заметил, как сильно его встреча с местной красоткой задела ее. – Я удивляюсь, что вы не дали мне упасть.

– Поскольку вы теперь наша единственная заложница, мы должны беречь вас.

Она прищурилась, встретившись с устремленным на нее ледяным взглядом.

– Мой брат не станет платить выкуп, если мне причинят вред, – вы должны это запомнить.

Его губы сжались при этом не слишком тонком намеке на его недавнюю угрозу.

– Я думаю, Клиффорд заплатит, чтобы вернуть вас, в каком бы состоянии вы ни оказались. Вам следует запомнить это, миледи. – Он произнес последнее слово с явным сарказмом.

Розалин рассвирепела:

– Вы ошибаетесь по поводу того, что случилось. При вашем знании опытных женщин, вы должны бы уметь отличать от них неопытную.

Робби улыбнулся, и Розалин моментально пожалела о своих колких словах. Сделав замечание по поводу женщины, которая только что целовала его, она дала ему понять, что ей это небезразлично.