Июнь 1937 г. — Виталий Примаков расстрелян вместе с другими военачальниками — Тухачевским, Якиром, Уборевичем.

1938 г. Лиля Юрьевна становится женой В. А. Катаняна, мая-ковсковеда, давнего друга семьи.

1942 г. — После возвращения из эвакуации Лиля Юрьевна, Василий Абгарович и Осип Максимович поселяются в доме в Спасопесковском.

22 февраля 1945 г. — смерть Осипа Брика от сердечного приступа.

1950–1970 гг. — квартира в Спасопесковском — салон, где собирается художественной интеллигенции.

17 июня 1970 г. — смерть Эльзы Триоле в Париже от сердечной недостаточности.

4 августа 1978 г. — Лиля Брик, прикованная к постели из-за сломанной шейки бедра, покончила с собой, приняв смертельную дозу снотворного. Прах Лили Брик, согласно ее последней воле, был развеян в поле под Звенигородом.

Отрывки из этой книги[247] я читала по-итальянски еще в те времена, когда жителям «постсоветского пространства» полагалось знать лишь дозированную правду. И вот свершилось — через 25 лет после смерти их автора мемуары Лили Брик вышли на родине. Отдадим должное составителям — Я. Гройсману и Инне Гене —, чьими стараниями это произошло, а также художнику В. Петрухину — книга прекрасно оформлена.

Наверное, я не буду оригинальна, если скажу, что давно, еще со школьных лет, интересуюсь судьбой Лили Брик. Тогда, в школьные годы, была заинтригована тем, что имя женщины, о которой поэт писал в изучаемой на уроках поэме «Хорошо!» («Если я чего написал, если чего сказал — тому виной глаза-небеса, любимой моей глаза. Круглые да карие, горячие до гари…»), в учебниках не упоминается и в музее Маяковского, что на Лубянке, изъято из употребления. Да и правда, присутствовала ли Лиля Брик в судьбе Маяковского? Вот и на вопрос, чья фотография помещена на обложке поэмы «Про это», заданный тогда же в музее, экскурсовод зябко пожимает плечами и не отвечает. Заговор молчания.

Судя по оруэлловским «изъятиям» этой женщины из судьбы Маяковского, кому-то — чиновникам ли, сестре ли поэта, коллегам ли писателям, всему ли советскому государству — ну очень не хотелось отдать ей ее законное место. Вот и была она все отпущенные ей годы «беззаконной кометой», движущейся по своей незапро-граммированной орбите. Невзирая на времена и вопреки им, собирала у себя дома цвет художественной интеллигенции, помогала пробиться Майе Плисецкой, спасала и спасла Параджанова… Ныне, уже после смерти, на суде современников она выступает как «пристрастный свидетель». Прислушаемся же к ее показаниям.

Но вначале вглядимся в фотографии, особенно в ту, что помещена на задней обложке. Эта фотография сделана мастером, явно увлеченным своей «моделью», — Александром Родченко, и, как указано в конце книги, публикуется впервые. На ней Лиля в красивом цветном платье, остроносых туфельках с книжкой Маяковского на коленях. С книжной обложки поэмы «Про это» глядит еще один Лилин портрет — тот, что со странно выпученными глазами. Лиля на фотографии Родченко на редкость хороша — блестят живые яркие глаза, мягкие выразительные линии лица освещены полуулыбкой. «1а bella», — как говорят итальянцы, относящиеся к красоте трепетно, как к особому небесному дару. Да, Лиля была красавица, и не будем об этом забывать, ибо дар красоты достаточно редок и пронести его через годы и жизненные катастрофы (а сколько их было!) совсем не просто. Лилина красота привлекала мужчин, всю жизнь вокруг нее вились поклонники, в ее записках мелькнет и зловещий хитрован Распутин, приглашавший «барыню», да еще и с мужем, к себе на чаек, и юноша с восточного базара, каждый день ждущий появления красавицы, чтобы подарить ей сорванную для нее розу. Но это все фигуры «проходные». Не «проходных» было много, и не нам их перечислять. Рассказывают, что как-то после бессонной ночи (веронал не помог) в ответ на вопрос, кого она пересчитывает, чтобы заснуть, Лиля озорно ответила: «Любовников. Насчитала 32». Цифру оставляю на совести рассказчика. «Их было много», — так сказал гениальный поэт, старший современник Лили Брик, о женщинах, вошедших в его биографию и — опосредованно — в стихи. В Лилиной жизни мужчин было более чем достаточно. Тем удивительнее читать в ее записках о том единственном, кого она любила всю жизнь и кто, увы, не платил ей взаимностью. Речь идет об ее муже — Осипе Максимовиче Брике. Маленькая новелла о безответной любви, написанная просто и бесхитростно, ошеломляет. В женской гимназии организовали пропагандистский кружок, его руководителем стал мальчик, только что исключенный из соседней гимназии «за революционную пропаганду». Девочке — ей тринадцать — мальчик понравился, да так, что она хотела быть с ним «ежеминутно», что ему, 17-летнему, должно было казаться чрезмерным. Он испугался.

«С горя у меня полезли волосы и начался тик. В это лето за мной начали ухаживать, и в Бельгии мне сделал первое предложение антверпенский студент Фернан Бансар. Я разговаривала с ним о боге, любви и дружбе. Русские девочки были тогда не по годам развитые и умные. Я отказала ему…

По возвращении в Москву я через несколько дней встретила Осю в Каретном ряду. Мне показалось, что он постарел и подурнел, может быть, от пенсне, в котором я его еще не видела. Постояли, поговорили, я держалась холодно и независимо и вдруг сказала: «А я вас люблю, Ося».

С тех пор это повторялось семь лет. Семь лет мы встречались случайно, а иногда даже уговаривались встретиться, и в какой-то момент я не могла не сказать, что люблю его, хотя за минуту до встречи и не думала об этом. В эти семь лет у меня было много романов, были люди, которых я как будто любила, за которых даже замуж собиралась, и всегда так случалось, что мне встречался Ося и я в самый разгар расставалась со своим романом. Мне становилось ясным даже после самой короткой встречи, что я никого не люблю, кроме Оси» (стр. 153).

Пусть не возмутит поклонников Маяковского Лилино чистосердечное признание. Да и любила она «Володю», заботилась о нем, помогала в работе… но что поделаешь? первая и самая большая Лилина любовь был Осип Максимович Брик, отношения с которым разладились еще до встречи с Маяковским и который в 1925 году соединил свою судьбу с Евгенией Жемчужной… Поистине «юноша девушку любит, а ей приглянулся другой, а тот не ее, а другую назвал своей дорогой»… Вечно воспроизводящиеся старые коллизии, о которых писал еще горчайший лирик Гейне.

Помню, в 70-е годы попался мне в руки сборник статей, посвященный Маяковскому. Обращала на себя внимание раскаленная гневом статья некоей Л., писавшей о циничной и буржуазно развращенной Лиле Брик, уводившей мужей от жен и выступавшей за свободный брак. Что сказать? В то время, читая сборник, я подосадовала на недостаток объективной информации, на пристрастно и однобоко подобранный хор «обвинителей», на плебейски-доноси-тельский тон «обиженной жены», жалующейся «в инстанции» на уход мужа… Сейчас, вспоминая статью Л., думаю уже о другом. Ведь действительно, странным и удивительным, прямо-таки вызывающим, было поведение женщины, не убоявшейся в пуритански настроенном советском окружении (хотя и в разгар послереволюционных нападок на буржуазный брак!) поселиться в одной квартире с двумя мужчинами, один из которых был знаменитым поэтом. Да, революция, сломав старый общественный строй, пыталась разрушить и устоявшиеся семейные отношения, принесла новый тип женщин — Инессу Арманд, Ларису Рейснер, Александру Коллонтай, которых можно назвать «феминистками», нарушавшими привычный стереотип женского поведения; но Лиля — воля ваша — как-то не попадает в этот ряд. Ее легче сопоставить с Авдотьей Панаевой, гражданской женой Некрасова, или с Полиной Виардо, музой Тургенева… Сама Лиля любила говорить, что модель своей жизни они с Бриком и Маяковским взяли у Чернышевского, в его романе «Что делать?». Давно роман не перечитывала, но помнится, что, полюбив Кирсанова, Вера Павловна, ушла от мужа и вступила в новый брак; все трое при этом оставались близкими друзьями и единомышленниками. У Лили Юрьевны ситуация была посложнее. От Осипа Брика уходить она не хотела, да и сам Осип Максимович предложил ей «никогда не расставаться», невзирая ни на какие пертурбации в их личной жизни. Так всю свою жизнь, до смерти Брика 22 февраля 1945 года от сердечного приступа, Лиля и Осип жили вместе, в одной квартире.