Наверное, именно поэтому фильм был отмечен призом за лучшую кинокомедию на XVII Всесоюзном кинофестивале, а Наталья Гундарева по опросам зрителей (к тому времени такие опросы проводились уже два десятилетия) была названа лучшей актрисой года в третий раз.

Люди, встречавшиеся с ней в той или иной жизненной ситуации, счастливы были помочь любимой актрисе, в чем это было возможно. Майя Полянская вспоминает такой случай: «Гастроли в Днепропетровске. Окна гостиницы выходят на реку. Поздними вечерами всем нравится смотреть далеко-далеко за Днепр. Там зажигаются высокие огни, и их ломаные, трепещущие на темных днепровских волнах отражения создают удивительную картину. Кто-то из актрис называет это миражом, кто-то – волшебным замком, а Наташа – Градом Китежем.

Жара. В свободный от спектакля день отправляемся на катере на остров, где был замечательный песчаный пляж. Я плавать не умею, окунусь и в тенечек под кусток. А Наталья как рыба в воде. Она так любила воду и солнце! Сижу я на берегу, а Наташа идет к берегу, вдруг она вскрикнула и возвращается в воду, начинает нырять раз, другой, третий; потом подплыла к кому-то из наших актеров, что-то сказала, и они снова стали нырять. Это длилось довольно долго. Наконец она бледная, встревоженная медленно вышла из воды, села рядом и тихо сказала: «Ну, все. Это ужасная примета. Мы разойдемся. У меня смыло водой обручальное кольцо». На другой день должен был приехать ее муж. Ей очень не хотелось его огорчать. Мы быстро вернулись в город, и Наташа помчалась по ювелирным магазинам искать похожее кольцо. Это оказалось трудным делом. Помогли продавщицы-поклонницы. Кольцо было куплено.

Я не знаю, верила ли она в приметы, но это был случай, когда примета оказалась пророческой. Через какое-то время брак распался».

Для Натальи Гундаревой это было время непростое. На творческое неудовлетворение тенью ложилось и семейное неблагополучие. Ей, женщине, самой судьбой предназначенной играть, любить и быть любимой, предстояло пройти тяжелое испытание, оказавшись на какой-то период без интересных ролей и без семьи.

Скрытная, волевая, сосредоточенная, Гундарева проходила это испытание с достоинством, без срывов, так свойственных возбудимым натурам, без озлобленности и отчаяния. Она верила в свою звезду и не отклонялась от избранного пути. И чем тяжелее было, тем выше держала голову, тем увереннее были интонации. По словам Майи Полянской, на вопрос: «Ну что делать, если не везет?» – она отвечала: «Если мне не везет, я впрягаюсь и везу сама»...

А затем последовал телевизионный фильм «Хозяйка детского дома», снятый режиссером Б. Кремневым по сценарию И. и В. Ольшанских.

Оба эти фильма вышли в прокат в 1984 году, когда в Театре им. Вл. Маяковского Наталья Гундарева сыграла две новые роли – Мадам в спектакле по пьесе Г. Боровика «Агент 00» и Подругу матери в спектакле «Она в отсутствии любви и смерти» по Э. Радзинскому.

Роль Подруги матери была вводом – на премьере эту роль играла Татьяна Доронина.

Пьеса Эдварда Радзинского была одной из первых в ряду так называемых «новых» произведений драматурга, когда на смену привычной и полюбившейся зрителям и критикам его драматургии пришли по-американски «хорошо сделанные пьесы» для женщин – с весьма туманным содержанием, но зато с отчетливо и сильно выявленными эмоциями. Наталья Гундарева ввелась на эту роль буквально с двух репетиций, создав образ привлекательной молодой женщины, ищущей свою пару. Она готова мчаться в клуб знакомств, читает брачные объявления в газетах и – никогда не унывает, всегда находит силы поиронизировать над самой собой и своей подругой, найти забавное в самых, казалось бы, драматических ситуациях.

Ни эта роль, ни сам спектакль не стали событием для театра и для актрисы, но в сопоставлении с Верой Голубевой из фильма «Одиноким предоставляется общежитие» характер Подруги матери приобрел черты выпуклые и значительные – эта женщина не стремилась сделать счастливыми окружающих, она хотела счастья для себя, и не было в ней отчаяния, боли, горечи, хотя очевидно было, насколько трудно героине выглядеть уверенной в себе женщиной... Наталья Гундарева, как и всегда, очень обогатила характер, заданный драматургом, – она вывела роль Подруги матери со второго плана на первый, и едва ли не больше других героинь (сыгранных Светланой Немоляевой и Евгенией Симоновой) запомнилась, «запала в душу».

Что касается спектакля «Агент 00», о нем вскользь Андрей Александрович Гончаров упомянул в своей книге: «И вот тогда, в полемике с Борисом Ивановичем (Равенских, поставившим в 1950-е годы „Свадьбу с приданым“. – Н. С), я взялся за некую «Ксению» – опус в драматургическом отношении еще более бедный, чем «Свадьба с приданым», и до сих пор вызывающий у меня внутренний озноб. Однако опыту этому я чрезвычайно благодарен, я попробовал ту щедрость выразительных средств, которую предполагает сегодняшний театр, благодаря этой «Ксении» я в каком-то смысле заглянул в будущее. На дивертисментах из этого спектакля, растасканных по концертам, некоторые артисты построили себе дачи, а я нет-нет да и вспоминал добрым словом этот грех своей профессиональной молодости, вымучивая на сцене Театра Маяковского какого-нибудь очередного «Агента 00»» (выделено мной. – Н. С.)...

Сейчас вряд ли кто-то вспомнит, о чем шла в этой пьесе речь, но Гундарева, как всегда, отнеслась к своей роли серьезно и очень ответственно. «Первые десять спектаклей – ну, до смешного! – я в антракте валерьянку пила, – признавалась она вскоре после премьеры. – Выходила на сцену, у меня ходуном челюсть ходила, голос начинал дрожать».

Казалось бы – отчего?! А вот было, было, и никуда от этого не денешься...

Итак, ей прислали сценарий фильма «Хозяйка детского дома». Гундарева прочитала его с волнением – слишком больной была тема брошенных детей.

«Роль „Хозяйки детского дома“ вошла мне прямо в сердце, – говорила актриса. – Реальный прототип у героини был. Мы снимали в одном детском доме, где в течение семнадцати лет работала женщина, у которой было два сына, кажется, усыновленных, может быть, и нет. Я не могла касаться столь интимной темы. Но чувствовалось, что не так уж тут все просто... Роль у меня пошла сразу. Помните эпизод, когда директриса детского дома выступает с трибуны собрания педагогов и руководящих товарищей? Так вот, этот текст я выучила наизусть в одно мгновение, потому что это были мои собственные слова!

Эта тема – детский дом – проняла меня до глубины существа. Чтобы выбрать площадку для съемок, мы наведывались во многие детские дома. Были в обыкновенных, были и в показательных, где журчат фонтаны, устроены зимние сады и чудесно оформлены игровые комнаты. Но и тут и там я читала в глазах детей один и тот же вопрос: «Почему?» Они не понимали, почему должны жить иначе, чем дети, которые учатся в школе рядом. Они же ничего плохого не совершили, они просто родились у этих родителей и самим своим рождением поставлены в особые условия, вне родного семейного дома.

Мы приезжали в детский дом на съемки. На верхних этажах там спальни, на нижних учебные классы. Звенел звонок на перемену, дети выходили из классов, смеялись, играли, ссорились, мирились. Как все дети. Но когда вечером мы уезжали или уходили домой, они провожали нас, стоя вдоль стенки, молча глядя и слушая. И как удар в сердце звучали для них наши нечаянно произнесенные слова: «Ох, сейчас приду домой, отдохну...» Мы никого не хотели обидеть этими словами, говорили неосознанно. А они – ни один из них – не могли пойти домой и понимали, что так будет в течение всего их детства. Это ранило меня в самое сердце. Вот почему речь, произнесенная в эпизоде собрания, была моей собственной речью».