«Когда выйду на волю, я устрою этому козлику сладкую жизнь! Мало не покажется!» — мстительно подумала Мэг, запираясь в одной из кабинок.

Слава богу, одна! Стараясь как можно меньше шуршать, она развернула «Вестник», пробежалась быстрым взглядом по первой полосе. Ого, если это свежая газета, то сегодня уже 10 марта!

И тут ей в глаза бросился крупный заголовок: «Контрольный пакет акций завода „Красная Звезда“ приобретен представителями „Промхолдинга“».

Мэг просто не могла в это поверить! Судя по тексту статьи, Волков еще три месяца назад развернул целую сеть маленьких мобильных компаний, внешне независимых ни от «Промхолдинга», ни друг от друга. Именно они и осуществили для него скупку акций. Максиму Евгеньевичу просто требовалось, чтобы ему никто не мешал, и все думали, что он только собирается начать войну за «Красную Звезду».

Сергей Иванович, да и сама Мэг были уверены, что у них есть еще время, что надо быть настороже, но беспокоиться пока еще рано… Точно так же наверняка считал и Шохин. Он полагал, что сможет вложить деньги в акции потом, после того, как он прокрутит их еще раз… Но Волков не оставил ему ни «потом», ни «после».

И никто не заметил, что на самом деле президент «Промхолдинга» устроил грандиозную мистификацию, выиграв в этой войне самое главное — время. К тому моменту, как он запустил «утку» о несуществующих террористах, у него уже все было сделано. Все действия Сергея Ивановича по нейтрализации Волкова запаздывали минимум на несколько недель. И теперь вдруг оказалось, что под самым носом Структуры — незаметно и исподволь — вырос новый олигарх, который сосредоточил в своих руках огромные ресурсы и власть.

До Мэг не сразу дошло, чем все это может грозить ей. Ведь по сути дела это была ее вина: она не углядела, что творится вокруг… Если у нее не хватило ума поставить Волкова под контроль, то она должна была, по крайней мере, суметь разгадать его тайные замыслы. Ее для этого и внедрили в «Промхолдинг»…

Вот это был провал. Полный и безоговорочный. Мэг полностью разгромили и взяли в плен.

Она медленно скомкала газету, кинула ее в мусорную корзину. Теперь уже без разницы — поймают ее на воровстве, не поймают…

Тяжелая плита опустилась Мэг на сердце. Как жить с пониманием всего, что произошло? Как выбираться на поверхность? И тут же в ее сознание закралась крохотная мысль: а что, если Сергей Иванович сознательно решил не вытаскивать ее? Зачем ему такие неудачницы как Мэг?

От этого предположения у нее кровь застыла в жилах. Нет! Этого не могло быть! Структура никогда не бросает своих! Никто не виноват в том, что перед ней поставили слишком трудную задачу! Ведь не ошибается лишь тот, кто ничего не делает…

Мэг сцепила пальцы в судорожном жесте, вскинула глаза к потолку…

«Боже! Господи! Сделай так, чтобы меня нашли! Пусть меня найдут и заберут отсюда! Господи, пожалуйста!!!»

* * *

Ночью подул южный ветер, расхлябанные рамы дрожали, пациенты, чувствуя перемену погоды, волновались… А с утра наступила оттепель.

Бледные, кое-как одетые люди вытащились на окруженный бетонным забором дворик. Кто-то бродил по расчищенным с утра дорожкам, кто-то осел на лавочки… То тут, то там торчали бдительные фигуры санитаров, надменно следящих за перемещениями больных.

Свежий, какой-то весенний воздух подействовал на Мэг как вино. Она стояла посредине двора, вдыхая его полной грудью. Она даже не подозревала, что ей так этого не хватало: запахов улицы, неба, почти свободы…

«Это все, что у меня есть, — горько подумала Мэг, — запахи, шум дороги за забором да воспоминания».

Ненависть к Волкову обжигала ей сердце. Какой же он невыразимый мерзавец! А она-то еще бахвалилась перед собой, что скрутит его в бараний рог, думала, что соблазнит его своим красным платьем! Дура!

Мысли ходили в голове по кругу, ни на секунду не оставляя Мэг. Что ждало ее в будущем? Эта больница? Или же Сергей Иванович все же пришлет за ней? Но ведь и в данном случае самое большее, на что она сможет рассчитывать, — это отдел статистики на задворках Структуры.

Как же наверное веселится Волков, когда вспоминает о том, как он ловко провел ее! Нет, Мэг просто обязана выйти отсюда и надрать ему задницу так, что мало не покажется!

Того человека, уборщика, надо было найти во что бы то ни стало! Стараясь не привлекать к себе внимание санитаров, Мэг принялась обходить двор по периметру, пытаясь разглядеть в серой толпе больных худенькую фигурку… Ведь если с ним все в порядке (хотя бы относительно), он должен быть где-то здесь…

Она нашла его почти сразу. Он сидел на корточках перед водосточной трубой, спускающейся по углу больничного корпуса. Из нее капало, и вода продолбила снег до самого асфальта.

При свете дня оказалось, что на самом деле он гораздо моложе, чем показалось Мэг поначалу. Ему никак не могло быть больше 35 лет. Кое-как зачесанные назад темные волосы, бледное лицо с мелкими, какими-то мышиными чертами лица… От крыльев носа к уголкам губ шли трагические глубокие морщины.

Несколько минут Мэг не могла решиться заговорить с ним. В мозг закралось сомнение: а вдруг нет никакого освобождения? Вдруг это просто результат бреда? Как он там его назвал? Бреда Котара…

Но ей не пришлось начинать первой.

— Что стоите столбом? — вдруг ворчливо произнес он, не поворачивая головы. — Если вам есть что сказать, скажите.

С тяжелым сердцем Мэг приблизилась к нему и тоже присела на корточки.

— Я хотела спросить, как вас зовут… Понимаете, тогда вы, можно сказать, спасли меня…

Больной стрельнул на нее быстрыми черными глазами, грубо почесал заросшее жесткой шерстью горло.

— А что, вам можно говорить правду?

— Конечно.

— И вы не боитесь ее?

— Нет.

Он замолчал, подставив ладони под капли, стекающие из водосточной трубы. Руки у него были маленькие, грязные, на запястьях виднелись белые рваные шрамы — свидетельства попыток самоубийства. «Все-таки сумасшедший!» — в отчаянии подумала Мэг. И как бы в подтверждение этого, больной тихо сказал:

— Мое имя Горес. Черный ангел. Предвестник.

Мэг стоило большого труда удержаться от разочарованного стона. Ее ночной гость оказался совершенно безумным… Но ведь тогда, в наблюдательной палате, в его глазах не было и тени сумасшествия. Разве что речь была излишне порывиста…

— Что, не верите? — усмехнулся тот, кто называл себя Горесом. Странно, вы вроде бы и сами должны были понять, что что-то здесь не так, в этом мире… Иначе бы он не обратил на вас внимания. Я как раз убирался у Валентина Валерьевича в кабинете и слышал, как наш главврач разговаривал с ним по телефону. И из их беседы выходило, что он дал ему задание «присмотреть» за вами.

— Кто «он»? — изумленно спросила Мэг.

— Зверь. Неужели вы до сих пор не поняли, что здешнее место чистилище? Нечто, что находится между раем и адом. Здесь уже нет ни жизни, ни смерти. И зверь держит нас здесь.