Воинская часть пространственно отделена от остального общества, чтобы обеспечить отсутствие конкурирующих авторитетов. В зависимости от того, насколько послушен солдат, его поощряют или наказывают. Несколько недель уходят на базовую подготовку. Она прививает новобранцу военные навыки, но главная цель — уничтожить все проявления индивидуальности.

Часы, потраченные на плацу, нужны вовсе не для того, чтобы дать строевую подготовку. Цель совсем иная: дисциплинировать индивида и придать зримую форму включению его в структуру. Колонны и взводы шагают как один человек, повинующийся командам сержанта. Такие формирования состоят не из людей, а из автоматов. Армейская подготовка нацелена на то, чтобы привести пехотинца именно в такое состояние, истребить всякие следы эго и постепенно добиться интернализации им военного начальства.

Перед отправкой солдат в военную зону власть всячески старается соотнести военные действия с идеалами и ценностями общества. Новобранцам сообщают, что им будут противостоять в битве враги народа, которых надо убить, — иначе страна в опасности. Ситуация подается таким образом, что жестокие и бесчеловечные поступки выглядят оправданными. Во время вьетнамской войны еще один элемент облегчал жестокости: враг принадлежал к иной расе. Вьетнамцев часто называли «чурками» (gooks), словно они недочеловеки, недостойные сочувствия.

Дальше — больше. На войне солдат сталкивается с таким же идеологически подкованным противником. Любая дезорганизация в войсках чревата опасностью для его подразделения, поскольку снижает боеготовность и может привести к поражению. Поэтому дисциплина — вопрос выживания. Хочешь не хочешь, а надо слушаться.

Исполняя свои обязанности, солдат не испытывает внутренних проблем, когда убивает, ранит и калечит других людей, будь то солдаты или мирные жители. В результате его действий мужчины, женщины и дети страдают и умирают, но он не принимает это близко к сердцу. Он выполняет доверенное ему задание.

У некоторых появляется мысль о дезертирстве, но обстоятельства таковы, что реализовать ее непросто. Куда ему бежать? Да к тому же за неповиновение жестоко наказывают. И наконец, подчинение имеет прочную основу в сознании самого человека. Ведь он не хочет прослыть трусом, предателем и врагом родины. А выглядеть мужественным и отважным патриотом можно лишь через подчинение.

Ему сказали, что он убивает во имя правого дела. И сказал не кто-нибудь: не сержант на плацу, не местное начальство, а сам президент! Отсюда такое недовольство соотечественниками, которые у себя дома ругают войну. Ибо солдат заперт внутри структуры авторитета, и люди, которые называют войну грязным делом, угрожают тем психологическим механизмам, которые позволяют ему справиться с ситуацией. Прожить бы день да в живых остаться, тут не до морали.

У некоторых переход в агентное состояние происходит лишь частично, и человеческие ценности нет-нет, да и дадут о себе знать. Такие совестливые солдаты, сколь бы мало их ни было, являются потенциальными источниками смуты. Их изолируют от остального состава.

Однако здесь мы узнаем нечто важное о функционировании организаций. Отказ одного человека, если против него можно принять меры, не имеет особого значения. На его место поставят другого. Для военного механизма опасность возникает тогда, когда один бунтарь подбивает других. Именно поэтому его надо изолировать или наказать так, чтобы другим было неповадно.

Во многих случаях смягчению напряжения способствуют технологии, выступающие в качестве буферов. Скажем, напалмовые бомбы сбрасывается на мирных жителей с высоты 3000 метров, и тогда мишенями для пулеметов Гатлинга становятся уже не люди, а крошечные точки на инфракрасном осциллографе.

Война идет. Обычные люди совершают вещи настолько жестокие, что в сравнении с ними наши испытуемые выглядят сущими ангелами. А заканчивается война не из-за неподчинения тех или иных солдат, а вследствие изменения государственной политики. Солдатам велят сложить оружие, и они слушаются.

Война еще не закончена, а уже всплывают факты, которые подтверждают самые мрачные предчувствия. Возьмем опять же вьетнамскую войну. Массовое убийство в Сонгми предельно ясно высветило проблему, которой посвящена наша книга. Вот интервью с участником этой расправы. Интервью взял Майк Уоллес, журналист из CBS News.

ВОПРОС: Сколько человек было на борту каждого вертолета?

ОТВЕТ: По пять человек. Мы сели недалеко от деревни, заняли позиции и двинулись к деревне. И тут говорят: смотрите, там чурка в укрытии.

ВОПРОС: Сколько ему было лет? В смысле, это был боец или старик?

ОТВЕТ: Старик. В общем, сказали, что там чурка. Сержант Митчелл крикнул нам, чтобы мы его пристрелили.

ВОПРОС: Сержант Митчелл командовал группой из 20 человек?

ОТВЕТ: Он командовал всей ротой. Ну вот, этого застрелили. Мы пошли в деревню, устроили там зачистку, прочесали центр деревни, собрали жителей.

ВОПРОС: Сколько человек вы схватили?

ОТВЕТ: Ну, человек 40 или 50 собрали посреди деревни. Получился такой островок. И тут…

ВОПРОС: Что за люди? Мужчины, женщины или дети?

ОТВЕТ: И мужчины, и женщины, и дети.

ВОПРОС: И младенцы?

ОТВЕТ: И младенцы. Собрали всех. Посадили на корточки. Тут лейтенант Келли говорит: «Вы ведь знаете, что с ними делать, правда?» Я говорю: «Знаю». Я так понял, что нужно их сторожить. Он ушел. Приходит минут через 10 или 15 и говорит: «Почему они еще живы?» Я отвечаю: «Думал, что их не надо убивать, а только сторожить». Он говорит: «Нет, я хочу, чтобы они были мертвые». И вот…

ВОПРОС: Он сказал это всем или вам лично?

ОТВЕТ: Ну, я стоял перед ним. Но еще трое… четверо ребят слышали. Он отошел метров на пять и начал стрелять в них. И сказал, чтобы я тоже стрелял. И я начал стрелять. Выпустил в них обоймы четыре.

ВОПРОС: Выпустили четыре обоймы из…

ОТВЕТ: Из М-16.

ВОПРОС: А сколько вообще обойма…

ОТВЕТ: У меня было 17 патронов в каждой обойме.

ВОПРОС: Значит, вы сделали примерно 67 выстрелов.

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: И скольких вы убили? В тот раз?

ОТВЕТ: Это же автоматная очередь, поэтому сложно… Когда ты направляешь на людей очередь, сложно сказать, скольких ты убил. Все очень быстро. Наверное, человек 10 или 15.

ВОПРОС: Мужчин, женщин и детей?

ОТВЕТ: Мужчин, женщин и детей.

ВОПРОС: И младенцев?

ОТВЕТ: И младенцев.

ВОПРОС: Ладно. И что дальше?

ОТВЕТ: Тогда мы стали еще собирать людей. Нашли человек семь или восемь. Согнали в хижину и хотели бросить гранату.

ВОПРОС: Схватили еще людей?

ОТВЕТ: Да, еще схватили человек семь или восемь. Хотели бросить их в хижину. И потом гранату. Но потом нам говорят: «Давайте их к канаве». Мы вывели их и пригнали к канаве. А там уже народ был — человек 70 или 75 собрали. И тут еще эти. Лейтенант Келли говорит мне: «Солдат, у нас есть работа». Он прошел к тем людям и начал сталкивать их и стрелять…