Это сказано «прежде всего, о развитых странах». А ведь на России раскрученное после 2000 года «благополучие в долг, за счет будущих поколений» сказалось несравненно тяжелее. По сравнению с 2000 годом в 2007 году: импорт транспортных средств вырос почти в 10 раз, с 10,6 до 101,8 млрд. долл.; импорт продовольствия вырос с 7,4 до 27,6 млрд. долл.; оборот розничной торговли возрос с 2,35 до 10,85 трлн. руб.; сумма заемных средств, полученных населением, выросла в 73 раза, с 44,7 до 3242,1 млрд. руб. К ноябрю 2008 г. кредиты банков физическим лицам составили 4,1 трлн. рублей. Для бесконтрольной выдачи кредитов банки брали в долг деньги за рубежом и сами спекулировали валютой и акциями. Когда биржи рухнули, бумаги обесценились, отдавать долги было нечем, и государство спасало банки за счет населения.

Из сравнения динамики инвестиций и потребления напрашивается вывод, что народная любовь к нынешней власти зиждется на том, что власть задобрила половину населения. Задобрила тем, что изъяла из хозяйства и кинула этой половине в качестве отступного некоторую долю национального достояния — на пропой и на импортное барахло. Цена этого сговора — износ основных фондов, деградация ЖКХ, здравоохранения и образования, тяжелое массовое пьянство и подрезание всех корней модернизации и развития. Россия погружается в безнадежность. Ельцин на такое не решился, потому и любви не снискал, и до конца второго срока не досидел. Была в глубине его темной души капелька чувства хозяина.

Реальность нам известна: дом «перестроили» так, что отдали хозяйство на поток и разграбление. За годы реформы в России в три раза сократилось число тракторов и в три раза увеличилось число личных легковых автомобилей (рис. 20).

Рис. 20. Число легковых автомобилей в личной собственности (на 10 000 человек населения) и парк тракторов в сельскохозяйственных предприятиях (тыс.) в России

В результате множество людей не могут удовлетворить даже самые обычные, традиционные жизненные потребности. Но при этом и несбыточные остались! И оттого, что несбыточность их очевидна, но в то же время отвергается сердцем, люди испытывают сильный стресс, который и разрушает структуры сознания. Система потребностей обладает инерцией и воспроизводится, причем, возможно, во все более уродливой форме.

Поэтому даже если бы удалось каким-то образом вновь поставить эффективные барьеры для «экспорта соблазнов», внутреннее противоречие не было бы разрешено. Ни само по себе экономическое «закрытие» России, ни появление анклавов общинного строя в ходе нынешней ее архаизации не подрывают воспроизводства «потребностей идолопоклонника». Таким образом, у нас есть реальный шанс «зачахнуть», превратившись в слаборазвитое общество. Еще немного — и новое население России ни по количеству, ни по типу сознания и мотивации уже не сможет не только осваивать, но и держать территорию. Оно начнет стягиваться к «центрам комфорта», так что весь облик страны будет быстро меняться.

Таким образом, опыт последних десяти лет заставляет нас сформулировать тяжелую гипотезу: русские могли быть большим народом и населять Евразию с поддержанием высокого уровня культуры и темпом развития только в двух вариантах: при комбинации Православия с аграрным коммунизмом и феодально-общинным строем — или при комбинации официального коммунизма с большевизмом и советским строем. При капитализме, хоть либеральном, хоть криминальном, они стянутся в небольшой народ Восточной Европы с утратой статуса державы, народного хозяйства и высокой культуры.

Переход к импортированным из иного общества «несбыточным» потребностям — это социальная болезнь. Болезнь эта страшна не только страданиями, но и тем, что порождает порочный круг, ведущий к саморазрушению организма. Разорвать этот круг нельзя ни потакая больному — частично удовлетворяя его несбыточные потребности за счет сограждан, — ни улучшая понемногу «все стороны жизни». Противоречие объективно чревато катастрофой — раскол общества и расщепление каждой личности создают напряжение, которое может разрядиться ползучей («молекулярной») гражданской войной. России грозит гражданская война «постмодерна», порожденная «революцией притязаний».

Но вернемся к той части техносферы, прогрессирующий износ которой угрожает шкурным интересам подавляющего большинства населения России. Старение жилищного фонда России, быстрый переход его в категорию ветхого и аварийного ставит под угрозу даже физическую безопасность многих жителей Российской Федерации. По данным Росстроя, на 2005 г. общий износ основных фондов в ЖКХ составил более 60 %, а четверть основных фондов уже полностью отслужила свой срок. Но симптомом еще более фундаментальной угрозы служит реакция общества и власти на тот неумолимый процесс, каким является ветшание жилищного фонда.

Процесс идет безостановочно и с ускорением, нет никаких надежд на то, что он вдруг сам собой остановится и повернет вспять. Но все смотрят на это равнодушно, не предпринимают действий, соизмеримых масштабу угрозы, и не пытаются составить разумное представление о ней. Никто даже не делает успокаивающих заявлений, пусть ложных. В них нет необходимости, ибо в обществе нет беспокойства.

Надо считать аномалией и такой факт, на который никто не обращает внимания. По данным Госкомстата, в Российской Федерации на конец 2001 года было 90 млн. кв. м аварийного и ветхого жилья, или 3,1 % всего жилфонда Российской Федерации. Запомним эту величину. После этого Госкомстат не публиковал данных об аварийном и ветхом жилье. Однако о динамике старения сообщалось в документах и заявлениях официальных лиц. Так, председатель Госстроя Российской Федерации Н. Кошман 8 апреля 2003 г. сообщил прессе, что в 2002 году «в состояние ветхого и аварийного жилья перешло 22 миллиона квадратных метров».

9-11 февраля 2004 г. Госстрой России, Министерство жилищного строительства и городского развития США и Всемирный банк провели в Дубне международный семинар «Ипотечное жилищное кредитование». На семинаре выступали зам. премьер-министра Российской Федерации В. Яковлев, председатель Госстроя РФ Н. Кошман, зам. министра экономики А. Дворкович. Главный доклад сделал зам. председателя Госстроя В. Пономарев. Все это официальные лица очень высокого ранга. Но главное, в пресс-релизе семинара сказано, что «ветхий и аварийный фонд ежегодно растет на 40 %».

Простой подсчет показывает, что если скорость старения после 2001 г. принципиально не изменилась, то к концу 2006 г. категория ветхого и аварийного жилья должна была бы составить около 400–500 млн. кв. м или 14–16 % всего жилфонда Российской Федерации. Ведь масштабы сноса ветхих домов очень невелики. Счетная палата отмечает в 2005 г.: «Ликвидировано за указанный период [2002–2004 гг.] ветхого и аварийного жилищного фонда 630,4 тыс. кв. м при плане 2406,0 тыс. кв. м, выполнение составило 26,2 %». За три года 0,63 млн. кв. м, величина пренебрежимо малая.

Площадь ветхого и аварийного жилья 400–500 млн. кв. м — величина правдоподобная, хотя наверняка неточная, мы можем сделать лишь грубую прикидку. Вот косвенные доводы на этот счет. Говорится, например, что в Москве ситуация лучше, чем в других местах — здесь земля очень дорогая, фирмы охотно сносят ветхое жилье и застраивают участки большими новыми домами. В мэрии в 2006 г. сообщили корреспонденту «RBC daily»: «В ветхом состоянии у нас находится 28 млн. кв. м жилья при общем размере жилого фонда 200 млн. кв. м».