В составе нашей группы были все старики до 80–90 лет, женщины и 25 человек детей, начиная от грудного ребенка и до 12 лет. Вышли с Плещеницкого района Минской области с количеством населения 218 человек[157].

Из разведдонесения о противнике в Минске и Минской области по состоянию на 21 октября 1942 года

В конце августа 42 г. в районе Плещеницких лесов было крупное окружение наших отрядов “Мститель” и “Борьба”. Большинство в составе карателей были литовцы, и нам было известно, что они не с желанием шли на борьбу с партизанами. Но когда они вошли в лес и внезапно наткнулись на толпу невооруженных евреев, стариков, женщин и детей, то открыли огонь вверх и вниз по земле. И в результате было, очевидно, случайно ранено легко лишь 5 человек. Но если бы они хотели истребить эту толпу, они бы не выпустили ни одного человека[158].

Из воспоминаний Шимона Хевлина

Примерно в середине августа 1942 г. пришли к нам партизаны. До тех пор мы не видели никаких партизан. Их пришло человек 5. Конечно, мы испугались вначале. Их командир или начальник, не знаю, сказал, что есть приказ штаба от Советского Союза, от Сталина, постараться побыстрее убрать семейных – детей, женщин и стариков из леса, потому что они мешают партизанам.

Мы стали спрашивать: “А куда нас хотят убрать?” Они ответили, что они разведчики и знают, как нас вывести за фронт.

Мой отец и другие мужчины ходили по деревням и им давали еду. Не всем, конечно, но отцу давали, и мы делились с другими, так как не могли же мы одни есть, когда кругом было много голодных детей.

Получилось так, что когда начали готовиться к выходу, то, несмотря на предупреждение партизан, чтобы никому не говорили о том, что скоро уйдем, несколько наших евреев в деревню зашли и сказали: “Помогите, потому что мы больше вас трогать не будем и еду брать не будем. Мы уходим за фронт”.

А через несколько дней партизаны узнали от своих агентов, что немцы собираются зайти в лес, чтобы нас поймать. Но мы уже были подготовлены к выходу.

Моему старшему, 18-летнему, брату Нахману командир партизан Киселев дал пистолет и послал вперед. Он сказал, чтобы брат залез на высокое дерево и, как только увидит немцев, должен выстрелить, и это нам всем будет сигналом разбегаться в разные стороны.

На следующий день утром мы услышали выстрел брата, и все начали бежать. А вокруг немецкие пули, снаряды… Со мной рядом бежали мой отец и бабушка. Потом я увидел, что она упала на землю и из ее ноги фонтаном течет кровь. Мой отец был очень сильным, он поднял 74-летнюю бабушку на плечи и с ней побежал. И так мы бежали, наверное, несколько километров.

Потом все снова собрались в лесу. Конечно, нас уже стало меньше – кто-то был убит, кто-то потерялся. Киселев увидел отца с раненой бабушкой и сказал: “Тебе надо ее оставить, потому что старая женщина 75 лет, раненая, будет задерживать движение всего отряда”.

Мы еще не знали, что это был уже отряд. Мы только знали, что собрались в лесу евреи и несколько партизан пришли их куда-то вести. Это был Киселев, командир партизанский, и еще человека 4–5 с ним.

Мы стояли вокруг и не могли представить, что бабушку нужно оставить раненую в лесу, а завтра подойдут звери и ее живую разорвут. Отец начал спрашивать у людей, кто бы мог ее застрелить. Таких не находилось. Никто не мог поднять руку ее застрелить. Маму мою, а бабушка – это ее мама, отец увел. Мы постояли вокруг, плакали, но понимали, что ничего нельзя изменить, и ушли, оставив ее. Мы были уверены, что она умрет от таких ран.

Все, кто был в это время возле нас, это человек около 300, может быть, больше, пошли с Киселевым. Прошли километров пять по направлению к Плещеницам, недалеко было местечко Крайск. Киселев с нами сел и сказал: “Наша задача, партизан, перевести вас через линию фронта. Мы будем идти ночами, никто не должен плакать, громко разговаривать, пока не перейдем через линию фронта”.

Мы тогда не знали, что делается на фронте. Говорили, что немцы уже в Москве и Ленинграде. Только еще немного воюют в Сталинграде, и Сталин тоже там сражается. Только отец сказал, что линия фронта – это, наверное, около 2 тысяч километров. А уже осень, уже холодно, ночами особенно, мы голодные все и сил почти нет. Но все понимали, что идти нужно, хотя не очень представляли, как это все будет[159].

Из воспоминаний Виктора Дименштейна

Мы все находились в лесу, некоторые у крестьян, и это продолжалось приблизительно до мая 1942 г. Недалеко от деревни в партизанском отряде был мой дядя, мамин брат, он пришел за нами и забрал нас в отряд. В лесу прятались многие евреи, убежавшие из гетто. Они старались быть ближе к партизанам и, конечно, очень мешали им.

Меня сразу взяли в отряд, дали винтовку и поставили на караул. Комиссаром партизанского отряда был Тимчук, и благодаря ему спаслись сотни евреев, так как позже он собрал тех, кто смог спастись из гетто и находился в лесу. Так был организован отдельный отряд из еврейских семей, но мы еще не знали, для чего партизаны собрали евреев[160].

Из воспоминаний Эммы Меерсон (Дуберштейн)

Я родилась в Плещеницах в 1924 году. Когда немцы пришли в наше местечко, то поселили евреев около 1000 человек в дома на одной улице и сделали там гетто.

Однажды мы узнали, что скоро в нашем местечке будут нас убивать, как в местечке Зембин, недалеко от Плещениц. Ночью мы с родителями смогли убежать в Долгиново, километрах в 40 от нас, в бывшую Польшу, там еще евреев не убивали. А когда начались и там погромы, то с нашими родственниками из Долгинова мы убежали в лес. Там мы находились в еврейском лагере, возле партизан.

Мы очень голодали. Не знаю, что было бы с нами, но нам очень помогали евреи-партизаны, они приходили к нам и старались помочь. Среди них был и Меерсон Анцель из партизанского отряда “Мститель”. Он был из гетто Долгинова и после второго погрома сумел убежать из него. А в гетто погибли его мать, Хана, и три брата. Анцель был храбрый партизан, хорошо знал крестьян из окружающих деревень и мог там брать пищу для нас. Он постоянно помогал евреям, которые были в семейных лагерях возле партизан.

Однажды нас собрали партизаны и сказали, что из Москвы приехал проводник и он нас поведет на советскую территорию, свободную от немцев. Это был Киселев.

В один из дней мы уже собрались, чтобы идти, и вдруг на нас напали немцы. Было очень страшно, несколько человек ранило, и они не смогли идти с нами дальше.

Потом мы все снова собрались и пошли. Партизаны-евреи тоже были с нами, и Анцель. Его поставили старшим, и он помогал Киселеву во время похода.[161]