– Возьмите, – кивнул на нее дежурный.

– Рудаков слушает.

– Это Норгулин.

– Что у тебя там?

– Давай быстрее ко мне в кабинет.

– Я с Брендюгиным работаю. Он начал говорить.

– И Аллах с ним. У нас тут пункт обмена валюты на Чуйкова взяли. Сотрудник патруля убит. Весь отдел поднят в ружье.

– Сейчас буду.

Милиционер-водитель Гуськов тоже не был готов к такой ситуации. Он слышал, что началась стрельба, видел, как рухнул старшина Поперечный, как из обменного пункта выскочили двое негров. Потом Гуськов понял, что они вовсе не негры, просто лица у них скрыты под масками. Вновь захлопали выстрелы. Милиционер-водитель вывалился из «уазика», увидел, как на стекле появилась дырка, от нее побежали трещины. Непослушными пальцами он открыл кобуру, потом пытался взвести затвор. Когда это удалось, преступники уже скрылись за поворотом. Оставалось только выпалить два раза в воздух, потом вползти в кабину и взять микрофон рации…

Штаб по раскрытию преступления собрался в Железнодорожном РОВД. Руководство осуществлял начальник криминальной милиции УВД. В просторном учебном кабинете командир полка патрульно-постовой службы – коренастый, крепкий полковник в полевой милицейской форме – орал на милиционера-водителя Гуськова:

– Какого хрена вы, мать вашу так-растак, даже не подстраховались?! Инструкции для кого написаны?!

– Мы… – пытался вставить слово водитель.

– Вы!.. Поперечный погиб. Ты же даже носа не высунул.

– Я пытался.

– Черта лысого ты пытался! Даже не попробовал преследовать, герой! Ты просто испугался.

– Их было трое. Три пистолета против одного моего.

– И того в дрожащих руках.

– У меня жена, сыну три года… Я мог умереть.

– Зачем было милицейскую форму напяливать? Если надо, ты должен был умереть, но не упустить эту сволочь. Сколько они еще народу могут поубивать?

Норгулин, Рудаков и Парамонов – старший важняк из прокуратуры области выдворили полковника из кабинета и взялись за Гуськова. У того был вид как у нанюхавшегося какой-то отравы токсикомана. Общими усилиями удалось выудить из него подробности происшедшего, более-менее точное описание внешности парня, сидевшего на ступеньках. А также тех двоих в масках. Молодые, судя по движениям, осанке, ребята, рост сто семьдесят пять – сто восемьдесят пять сантиметров. Один – в ярко-красной ветровке, второй – в черной рубашке, третий – в серой куртке.

– Если бы меня убили, кто бы сына воспитывал? – всхлипнул Гуськов. – Еще и жену с ребенком из общаги выкинули бы, вообще бы на улице остались…

Рудаков вышел. В коридоре нервно курил командир полка ППС.

– Вы бы на парня не особенно наседали, – сказал Рудаков. – Он в таком состоянии, что у него запросто могут шарики за ролики заехать.

– Не буду, – досадливо махнул рукой полковник. – Мои патрульные недавно дагестанскую бригаду брали. Лейтенант Тимошенко кровью истекал, получил удар ножом в бок, но все же обезоружил бандита. А этот… Глаза б мои его не видели.

– Не все могут лечь на амбразуру.

– Поди разбери, кто может…

Рудаков любил возбуждение первых часов розыска, работы по горячим следам. Найти в миллионном городе преступников, на которых даже нет описания, задача, кажущаяся невыполнимой. И вместе с тем ее можно решить. Кому, как не Рудакову, поднявшему не один «глухарь», знать это. Возникают и отпадают версии, накапливается информация, и постепенно обрисовывается силуэт преступника, все четче и четче… Наконец ты уже знаешь, кто он такой. И вот долгожданный момент – задержание…

Работа шла по классической схеме. Тщательный осмотр места происшествия, который при таких делах обычно дает немного, допросы очевидцев, просчитывание путей отхода преступников, поквартирные обходы, к которым были привлечены сотрудники розыска, участковые и даже милиционеры патруля.

– Знаешь, что мне напоминает это дело? – обратился Рудаков к Норгулину. – Налет на пункт обмена валюты на Рогожской три месяца назад. Тот же почерк. Те же описания преступников.

Норгулин задумался:

– Ты прав. Это они.

– Куда они исчезли с деньгами? Их могла ждать машина. Они могли выбраться пешком, по дороге переодевшись. Или у них рядом хата. Нужно, чтобы при поквартирных опросах эти моменты учитывали.

– Учтем, куда денемся.

– Я, пожалуй, в свободный поиск уйду. Поговорю с местными. Может, что-то и проклюнется.

– Твой район. Тебе и карты в руки, – согласился Норгулин.

С каждым годом работа милиции становится все сложнее. В былые времена все участковые знали, кто на их территории способен на преступление – судимые, подучетники, малолетки, не вылезающие из детских комнат милиции. Сегодня на преступление может пойти кто угодно. Преподаватель литературы в школе в свободное от работы время грабит прохожих в темных подворотнях, кандидат медицинских наук содержит наркопритон, а воспитательница детского сада занимается проституцией и обирает клиентов. Но все равно большая часть преступников вращается в одной плоскости. И если в их среде иметь глаза и уши, основная масса преступлений может быть раскрыта.

В родном Железнодорожном районе даже после двух лет работы в РУОПе Рудаков чувствовал себя как рыба в воде. Все связи остались. И на вторые сутки один из старых знакомых поделился информацией:

– Месяца три назад один щенок спрашивал, где бы ему найти стволы. Три штуки.

– А потом?

– Потом вроде бы достал.

– Фамилия щенка?

– Не знаю. Что я, паспорта их проверяю?

– Узнай.

– Попытаемся.

На следующий день стало известно, что оружием интересовался Андреас Цепс.

…Когда Рудаков и Норгулин пришли к нему на квартиру, расположенную недалеко от пункта обмены валюты, его мать, сухая, интеллигентного вида женщина, с легким прибалтийским акцентом всплеснула руками:

– Почему вы пришли к Андреасу? Он никогда не попадал в милицию, не хулиганил. Даже не пьет.

– Он был свидетелем преступления, – сказал Норгулин. – Где он сейчас?

– Вчера уехал к кому-то из друзей.

– У него была красная куртка?

– Была.

В шкафах куртки не нашли.

– Он в ней уехал?

– Нет. Может, где-то оставил. Она не представляла никакой ценности.

– С кем дружит ваш сын?

– У него много друзей. Николай. Витя. Антонина.

– Адреса их?

– Не знаю. Он записную книжку с собой унес. Витя вроде живет у стадиона «Динамо».

– А это кто? – Рудаков без особой надежды продемонстрировал фоторобот парня, сидевшего на ступенях и убившего старшину.