— Но зачем? Зачем тебе это надо?

— А? — отозвался со своего места Гунарстранна, листавший вечерний выпуск «Афтенпостен».

— Что? — удивился Фрёлик.

— Ты что-то сказал, — заметил Гунарстранна, не отрываясь от газеты.

Фрёлик выпрямился. Он понял, почему хочет еще раз увидеться с Анной. Когда они случайно встретились в антикварном магазине Есперсена, глаза у нее сверкнули, и все же она ни словом не намекнула на их прошлое свидание. Он налил кофе в обе чашки.

— Я говорил, что у Юнни Стокмо телефон молчит, — ответил он Гунарстранне и поставил перед шефом полную чашку. — Стокмо исчез с лица земли.

— Тем больше оснований его навестить.

— Начать можно с его сына — владельца ремонтной мастерской в Турсхове, — предложил Фрёлик, отпивая глоток и морщась. — Кто туда пойдет — ты или я?

— Я, — сказал Гунарстранна, поднимая голову. — Ну а что ты думаешь о братьях? По-твоему, у них был мотив? — Он сложил газету.

Фрёлик, который до сих пор думал об Анне и о том, как ночью четыре недели назад ее волосы щекотали ему нос, попытался прогнать ненужные воспоминания и с сосредоточенным видом посмотрел на Гунарстранну. Тот косился на него как-то подозрительно.

— А что?

— Рейдар и Ингрид владели всем совместно, — сдержанно заговорил Фрёлик. — Никто ее прав не оспаривал. Их брачный договор хранится в отделе регистрации браков в Брённейсунде. Так вот, там ничего особо не оговорено. Завещание, как нам известно, Есперсен аннулировал. Так что, если Ингрид Есперсен будет держаться твердо, ей достанется все… — Он махнул рукой.

— Нет, — возразил Гунарстранна. — Карстен Есперсен тоже имеет право на долю наследства. Он не ее сын. У него есть право на долю имущества.

— Но, допустим, Ингрид может распоряжаться долей старика в его предприятии, — сказал Фрёлик. — Она дала понять, что магазин ее не интересует и она с радостью избавилась бы от него… Скорее всего, теперь, после смерти Рейдара, сделка все же состоится.

— Хочешь сказать, что мотив имеется у братьев?

— Я хочу сказать, что не обращать внимания на такой мотив глупо, — уточнил Фрёлик. — Рейдара, который не давал им продать магазин, больше нет. Каждому из братьев по закону принадлежит треть. Более того, все сходятся на том, что Карстен магазином не дорожит. Однако… — Фрёлик задумался. — Мы ведь не знаем, кому он достанется. Если и возникнет имущественный спор, то между Карстеном и вдовой, а они до сих пор прекрасно находили общий язык. Карстен, как законный наследник, имеет право на процент от всего имущества, который вычитается из доли Рейдара в совместной собственности. Поскольку Ингрид и Рейдар владели всем совместно, выгоду от смерти Рейдара получает скорее Ингрид, чем Карстен.

— Нам ничего не известно о покойной матери Карстена, — напомнил Гунарстранна.

— Что?

— Карстен также имеет право на ее долю наследства. Мы не знаем, сохранил ли он за собой такое право. Вообще, когда я думаю о том, чего мы еще не знаем, мне кажется, что наследственные споры окажутся гораздо сложнее, чем представлялось вначале. Я даже сомневаюсь… — Гунарстранна замолчал.

— В чем ты сомневаешься?

Гунарстранна покачал головой:

— Пока сам не знаю. Во всяком случае, трудно усмотреть мотив для убийства только в одном вопросе о наследстве.

— Может быть, нам стоит поскорее раздобыть опись всего, что было в магазине? — предложил Фрёлик после размышления.

— Зачем?

Фрёлик мечтательно посмотрел в пространство.

— Ну, этим займусь я.

— Как-то не представляю, что братья прикончили Рейдара, потому что он мешал им продать магазин, — с сомнением заметил Гунарстранна.

— Мешал?

— Да. Ведь братья составляли большинство. В случае голосования перевес был бы на их стороне.

— По-моему, ты не учитываешь их внутрисемейные отношения, — перебил его Фрёлик. — Тесный круг близких родственников… Три брата знают друг друга вдоль и поперек. Рейдар всегда играл главную роль. Он любил всем распоряжаться и заставлял остальных подчиняться себе. Вот им делают выгодное предложение. Результат: Арвид и Эммануэль радуются возможности уйти на покой и стричь купоны, а Рейдар против. Братья привыкли во всем уступать Рейдару. Разве не странно, что старший брат убит?

— Учитывая обстоятельства, в нашем деле странно все, — ответил Гунарстранна.

— И, кроме того, есть еще сын, Карстен, которому до чертиков надоело вкалывать на отца за гроши…

— За гроши ли? Об их отношениях нам ничего не известно!

— Ты не можешь отрицать, что Карстен вырос в тени властного отца. На него всю жизнь давили… Уверен, когда он в детстве боялся темноты, теней за дверью, его жестоко наказывали…

Гунарстранна откинулся на спинку стула и стал ждать продолжения. Но продолжения не последовало.

— Что? — спросил Гунарстранна.

— Ты же видел его собственными глазами. Карстен — настоящая развалина!

— Ну и что?

— Братьям известно, что на их пути к счастью есть только одна преграда — Рейдар. Ни Карстен, ни Ингрид против продажи магазина возражать не станут. Что же касается братьев…

— Им только и нужно было, что проголосовать на совещании, — возразил Гунарстранна. — В конце концов, они находились в большинстве!

— Нам известно, что Рейдар, по-видимому, сам впустил убийцу в магазин, — не сдавался Фрёлик.

— Он мог впустить в магазин и кого-то другого, не обязательно братьев.

Гунарстранна задрал голову и посмотрел на своего более высокого коллегу:

— Ты забываешь еще об одном обстоятельстве. Ты ведь сам рассказывал о Сильви, собачке Арвида. Разве наличие домашнего любимца не предполагает некоторой мягкости характера?

— Наоборот! Если учесть еще и собачку, у Арвида появляется дополнительный мотив. Ведь Рейдар чуть не убил ее!

— Я так не думаю. Собачка, кажется, миниатюрная, породы папильон?

Фрёлик сдвинул брови. Гунарстранна поднял руки и стал подыскивать нужные слова:

— Да, такая мелкая… размером с крысу. По-моему, таких собачек обожают стареющие проститутки и гомосексуалисты…

Фрёлик пристально посмотрел на шефа и нехотя сказал:

— У моей бабушки была такая собачка.

— Ну ладно, — сдался Гунарстранна, поджимая губы и морщась, как от зубной боли. — Скорее всего, Арвид вполне нормальный тип. И все же мне не кажется, что мы должны зацикливаться на наследстве Рейдара Фольке-Есперсена. Интерес для нас должно представлять лишь то, что он аннулировал свое невыразительное завещание перед тем, как его прикончили. — Инспектор кашлянул и несколько секунд смотрел перед собой в одну точку. — Во всяком случае, сейчас подозревать братьев еще рано. Эммануэль, с которым беседовал я, еще мог бы нацарапать на теле покойника странные знаки, но он по натуре не боец. И приподнимается с трудом даже для того, чтобы стряхнуть пепел с сигары. — Он снова покосился на Фрёлика. — Боялся темноты, говоришь? Теней за дверью? — спросил он.