не пришло в голову спросить Хьюго, где его носильщик Карим, – вспоминал Кас. – Если видишь, что наверх шли два человека, а спускается один, то стоит поинтересоваться». Но в разреженном воздухе это не пришло ему на ум.

Хьюго уступил дорогу. «Ты быстрее, – сказал он. – Иди вперед». Кас кивнул, обошел Хьюго и продолжил спуск.

Кас добрался до Бутылочного горлышка, опередив француза примерно на десять метров. Именно в этот момент он услышал шум – царапанье, словно крыса скреблась за стеной. Кас оглянулся. Хьюго, который, вероятно, зацепился кошкой за склон, летел на него. «Я не разлядел его лица на такой скорости», – вспоминает Кас. Он узнал только желто-оранжевый комбинезон, пронесшийся мимо на расстоянии вытянутой руки. Через мгновение страховой агент с ослепительной улыбкой исчез бесследно.

* * *

Закрытая стеклянная бутылка с водой расколется, если оставить ее в морозилке. Точно так же вода, замерзавшая в сераках, расширялась, расклинивая внутренние структуры ледника. Звуки разламывания льда – треск, скрипы и удары накладывались друг на друга.

Двоюродный брат Пасанга Джумик спускался в связке с двумя изможденными клиентами, пробираясь через снежные заносы. Они шли по траверсу, и теперь над ними нависли сераки. «Дзынканье» льда усиливалось, и Джумик старался двигаться как можно быстрее, таща клиентов и заставляя их торопиться. Но корейцы еле переставляли ноги. В любом случае от скорости теперь мало что зависело. Эта тройка только чудом могла избежать падающего льда.

Гора сообщила о своих намерениях громким треском. Мужчины взглянули наверх и увидели, как рушатся сераки, роняя огромные глыбы льда. Одна из них покатилась в сторону Джумика и ударила по перилам. Трех человек, пристегнутых к этой веревке, сдернуло со склона.

От удара у Джумика сорвало ботинок с ноги и перчатки с рук. Немецкая камера Rollei одного из корейцев треснула так же, как и его череп. Комбинезоны рвались, выбрасывая пух и перья. Вероятно, Джумик думал, что погибнет, и был удивлен, когда этого не произошло. Одна из точек страховки выдержала, и все трое повисли на веревке на крутом снежном склоне.

Болтаясь на конце веревки, Джумик висел вниз головой, и кровь приливала к глазам. Веревка обмоталась вокруг тела, буквально связав его, и бхотия не мог ни поправить одежду, ни спрятать голые руки. Освободиться не получалось, он мог только смотреть на лед в пяти сантиметрах от лица.

* * *

Около девяти вечера примерно в сорока пяти метрах от Бутылочного горлышка Рольфа ударил обломок серака. Глыбы льда катились так быстро, что у него не было шанса даже закричать. Должно быть, обломок попал прямо в него, оборвав веревку и похоронив тело под тоннами льда.

Двадцатью метрами выше обвал зацепил и Сесиль. Ее сбило с ног, протащило несколько метров, но перильная веревка остановила падение. Пока она попыталась подняться, из налобного фонаря выпали батарейки. Сесиль стала перехватывать веревку ниже и с ужасом увидела оборванный конец. Она всматривалась вниз, в темноту, в надежде увидеть свет налобного фонаря Рольфа. Но тьма была абсолютной.

Оглушенная Сесиль застыла, не в силах пошевелиться. Это был их медовый месяц. Кто-то тронул ее сзади за плечо. Это Ларс. Он что-то говорил ей, но слова не доходили до девушки, она слышала их словно через слой воды. Ларс осмотрел веревку, обрезанную упавшим льдом, достал из рюкзака пятидесятиметровый моток тонкого репшнура, закрепил его на одном из уцелевших ледобуров и начал спускаться дюльфером, пока его налобный фонарь не превратился в светящуюся точку.

Сесиль не двигалась. Лед трещал, ветер свистел. Она задавала себе один и тот же вопрос: почему она здесь. «Я не была готова возвращаться домой одна, – вспоминает она. – Это не то, к чему можно заранее подготовиться. Эту боль невозможно представить». Она не могла идти, да и не хотела. Горе было невыносимым.

Крик Ларса вывел ее из ступора. «Спускайся!» – донеслось снизу, и Сесиль показалось, что голос звучал ободряюще. Он нашел Рольфа? Сесиль знала случаи, когда альпинисты выживали и после более серьезного падения. Может быть, он уцелел.

«Рольф? – закричала она. – Рольф!» Надежда вспыхнула вновь, и Сесиль начала спускаться дюльфером по Бутылочному горлышку, выкрикивая имя мужа и прося Ларса, чтобы тот сказал ей больше. Скоро веревка закончилась, и Сесиль сосредоточилась на спуске. Ледоруб, передние зубья одной кошки, передние зубья другой кошки. Ледоруб, передние зубья одной кошки, передние зубья другой кошки. Чак, шинк, шинк. Чак, шинк, шинк…

Без света она не видела, куда ступала. Один раз поскользнувшись, Сесиль сумела затормозить ледорубом. Наконец она добралась до Ларса, и тот повернул голову, светя своим фонарем вниз по склону. Сесиль тронула Ларса за руку, и он обернулся.

– Где Рольф? – спросила девушка, задыхаясь.

Сейчас Ларс не мог лгать:

– Его больше нет.

Несмотря на боль, Сесиль оценила его поступок. «Ларс сделал так, чтобы я спустилась». Но она все еще надеялась, что он ошибается. Возможно, Рольф жив и находится где-то ниже Бутылочного горлышка. Она продолжала звать мужа, молиться и надеяться, что он, быть может, самостоятельно спускается к лагерю.

Глыбы льда усеяли путь, уничтожив проложенный ранее маршрут, но они видели красный маячок, мигавший далеко внизу, в четвертом лагере. Ларс засек направление по компасу на случай, если фонарь пропадет из виду, и они с Сесиль продолжили спускаться.

Около одиннадцати вечера норвежцы добрались до лагеря, и девушка сразу пошла к своей палатке. Расстегивая молнию входа, она все еще надеялась. Но палатка была пуста.

«Наступила тишина, – написала она позже. – Ветер утих. Только звезды и одиночество».

* * *

Пасанг Лама всматривался в темноту, где только что три огня пронеслись вниз, как падающие звезды. Что случилось с владельцами этих фонарей? Он вновь и вновь убеждал себя, что они укрылись за каким-нибудь выступом. Пасанг ждал, что огни появятся опять, но тщетно. «Я знал, что случилось, но не мог принять это», – вспоминал он позже. Слишком уставший, чтобы размышлять, бхотия подавил мысли о лавине. Он сказал себе, что теряет рассудок. На какое-то время эта мысль успокоила. Может, эти огни были галлюцинацией из-за недостатка кислорода? Стараясь не обращать внимания на крошащийся лед, кусочки которого двигались по склону словно насекомые, Пасанг наугад пробирался к траверсу.

Вскоре он почувствовал, что ступает по свежевыпавшему снегу. Ландшафт, еще недавно такой знакомый, теперь казался чужим. К2 стала другой. Маршрут к Бутылочному горлышку исчез вместе со всеми ориентирами. Еле слышно ругаясь, Пасанг решил, что, как и Карим, пропустил поворот и теперь идет на китайскую сторону горы. Окончательно потеряв оринтацию, он повернул назад и поплелся по своим следам. Он не узнавал ничего