– Верно говоришь и складно... Но время проповедей закончилось, отец Сергий. Только огнем и мечом можно очистить от скверны нашу землю. Только убивать и сжигать всю эту наркосволочь! Как сказал Спаситель? Помнишь, сержант Конюхов? «Не мир пришел я принести, но меч!»

Задумался бывший сержант Конюхов. Уел его командир с его проповедями. Да и сам он в тихой епархии, с восторженно-покорной паствой, богомольными старушкам с просветленными лицами, безмолвными прихожанами, среди трескучих свечей, все чаще спрашивал сам себя: внемлют ли ему люди, что его слово для них, зачем они собрались в храме... Ведь те, кто травит души и у кого они уже отравлены, не придут сюда слушать его проповеди. Как и не придут в лоно Церкви на истинное покаяние те, кто цистернами и железнодорожными составами гонит по стране замешанный в дьявольском котле алкогольный яд...

– Пойдем, я покажу тебе мою любимую икону, – сказал он.

Это была икона Преподобного Сергия Радонежского, в строгом окладе, освещенная упавшим из-под купола солнечным лучом.

– Икона старинная, восемнадцатого века, преподнесена в дар храму от Московской епархии.

– Твой небесный покровитель, когда лихое время было, монахов привел князю Дмитрию на битву с Мамаем и благословил на победу.

– Да, и сказал святой старец инокам Пересвету и Ослябле, взамен лат и шлемов возложить на себя схимы, украшенные изображением креста Христова: «Вот вам, дети мои, оружие нетленное, да будет оно вам вместо шлемов и щитов бранных!» И поручая их Великому Князю, сказал: «Вот тебе, возлюбленный Княже, мои оруженосцы и послушники, а твои избранники».

– А что, батюшка, в монастырях военному делу обучали? – спросил вдруг Родин.

– Историю знать надо, сын мой, – усмехнулся Сергий. – До монашества оба боярами были, Брянский и Любецкий, и славились как доблестные воины, храбрые богатыри, знали толк в военном деле.

– Хорошая икона, от нее сила идет, скрытая энергия, – Родин подошел к большой иконе Георгия Победоносца. – А мне еще и эта по душе. Особенно – поверженный дракон.

Родин повернулся к священнику, вдруг сказал:

– Мирза объявился в Москве. Процветает на наркобизнесе. Все тот же героин гонит с Афгана для нашей России.

– Вот оно что, – Конюхов пристально посмотрел на Родина. – Позовешь, командир, – приду. Но попомни: меч поднял, руби только вражьи головы, а не тех, кто под руку попал.

– Считай, что позвал.

Иван крепко пожал руку, пошел к выходу из храма.

В тот же день, вечером, Иван договорился встретиться со своим боевым замполитом Виктором Приходько. Зная, что тот без машины (попал на какой-то сложный ремонт), Родин решил, дабы сэкономить время, подъехать к клубу, где тот работал, а не к остановке метро. Служил бывший замполит в охране заведения с дурацким названием – «Six kiss», то бишь, «Шесть поцелуев». Почему так назвали, Приходько не ответил, чуть ли не телефонный разговор, и встретиться предложил у ближайшего метро. А у Ивана сразу разгорелось любопытство, и по дороге он строил предположения, и как в «Поле чудес» пытался угадать, что это за тайна кроется в названии: может, это такой ритуал знакомства с девушкой, или же игра с завязанными глазами, где по губам с шести попыток узнаешь даму сердца. А, может, все дело в воздушных поцелуях, и в их чистоте и заключается особый шарм этого клуба.

Иван подкатил к клубу, так и есть «Six kiss», сверкающая неоновая реклама над входом: вращающийся венок из шести пар красных губ. Окончательно сбил Ивана с толку учтивый метрдотель в розовой, как фламинго, униформе с манжетами, жабо и прочей бахромой и канителью.

«Костюмик а ля Боря Моисеев», – оценил Иван.

– Вы у нас впервые? – расплылся в улыбке фламинго.

– Мне нужен Приходько, – конкретизировал цель своего появления Родин.

– Он будет минуточек через три-четыре-пять, – игриво пообещал метрдотель.

– Я подожду его в баре.

– Добро пожаловать, – склонил прилизанную голову Метрдотель. – Мужчинам у нас всегда рады. Настоящим мужчинам!

Ивана передернуло, и он поспешил отделаться от сладкого фламинго.

В зале за столиками сидели преимущественно мужчины: и зрелого возраста с сияющими лысинами, и молодые парни. Присутствовало и несколько странноватого вида женщин, одинаково коротко стриженых. Поразило разноцветье открытой одежды, как на сочинском пляже. На сцене выламывалось трио: два парня и умирающая от тоски и отвращения к себе девица. Все трое насиловали вертикальные шесты.

Нехорошая догадка пришла Ивану в голову, он даже заерзал на стуле, все зачесалось: контингент тут, похоже, нетрадиционной ориентации. От наметанного взгляда Ивана не укрылось не только эта особенность. Гости клуба почти в открытую лопали «колеса», причем извращались, как только могли: кормили друг друга, кладя дружочку таблетку на язычок, не преминув ущипнуть за кончик и нежно посмеяться.

Иван почувствовал позывы к тошноте, не стал ничего заказывать, спросил у первого попавшегося парня.

– Где у вас туалет?

Тот, с интересом глянув на Ивана, ответил:

– Прямо и налево, дружок.

– Какой я тебе, на хрен, дружок?

Парень обиделся.

* * *

Иван зашел в туалет, сразу закрылся в кабинке. В корзине для мусора торчал пустой шприц. «Даже не скрывают!» – передернуло Ивана.

Он вышел и чуть не задел стоявших у стены двух маргиналов. Они «на брудершафт» кололи друг другу в руки шприцы. Еще одна ходячая сомнамбула в полумужском обличии сладко улыбнулась Ивану, но, наткнувшись на его зверскую мину, уплыла с извинениями.

– Охренели, что ли, тут все?!

Иван плюнул, вышел в зал.

Навстречу ему в розовой униформе шагал Приходько. Он выглядел слегка смущенным.

– Здравствуй, Иван! Мы же договаривались встретиться у метро?

– Здравствуй, Виктор!

Они обнялись.

Иван, отступив, развел руками:

– Ну, и видос у тебя.

– Издержки работы.

– Слушай, я тут в ваш сортир зашел, – громко стал рассказывать Иван, – и очумел: одни педики и наркоманы. Даже отлить чуть не забыл.

– Может, тебя сопровождать на всякий случай? – пошутил Приходько.

– Замполит, да пошел ты в самый синий зад! – еще громче ответил Иван.

* * *

Мимо Приходько девичьей походкой проплыл клиент клуба со слегка подведенными ресницами. Он мимоходом оказал внимание Виктору: погладил по руке и мило улыбнулся. Приходько даже не отреагировал, будто муха села.

Иван окончательно обалдел:

– Ты что – тоже?!