Ученики Хаддан-скул, плававшие в бассейне, поспешно выбирались из воды. Эйб до сих пор помнил выражение лица одной девушки, презрение в ее взгляде. Они были для нее свиньи, не более того, придурки, которые радуются собственной идиотской выходке, не способные ни на что большее. Один парень, Эйб сейчас уже не помнил, кто именно, поднялся по лестнице и помочился в глубокую часть бассейна, за что был награжден бурными аплодисментами. И тогда Эйб согласился с той девушкой, которой они были столь отвратительны.

Он первый выбрался из бассейна, натянул джинсы и футболку на мокрое тело, и им всем повезло, что он так сделал, потому что кто-то уже вызвал полицию, и Эйб первый услышал сирену. Он поторопил приятелей, и они удрали из спортивного зала раньше, чем Эрнест вошел и обвинил во всем Эйба, как он обычно поступал в то время.

Этим вечером Эйб в качестве полицейского имел полное право войти в бассейн и найти Карлин, однако его пробирала та же дрожь, что и много лет назад. Он шел по выложенному кафельной плиткой коридору, пока не дошел до стеклянной загородки, через которую можно было посмотреть на пловцов. Все девушки в команде были в черных купальниках и шапочках, но он сразу же узнал Карлин. Ее манера выделяла ее из остальной команды. Она была сильной пловчихой, явно лучшей в команде, у нее имелся талант, но, судя по всему, добиваться успеха ей помогали амбиции: когда остальные девочки уже вылезли из воды, Карлин еще плавала, выжимая из себя все силы, чего больше не делал никто.

Девочки из команды уже приняли душ и оделись, когда Карлин только вышла из воды. Она присела на бортик бассейна и сняла очки, из-за черной резиновой шапочки голова у нее была гладкая, как у морского котика. Она поболтала в воде ногами и закрыла горящие от хлорки глаза, сердце тяжело колотилось от напряжения, руки болели.

Услышав, как кто-то стучит по стеклу, Карлин подняла глаза, ожидая увидеть Гарри, но вместо него там стоял Эйбел Грей. Карлин должна была бы расстроиться, увидев, что к ней пришел коп, но на самом деле испытала облегчение. В последнее время находиться рядом с Гарри было все сложнее, каждый раз, когда они встречались, ей приходилось скрывать от него часть себя: свою скорбь, свое горе. Она перестала приходить на обед в столовую, частично из-за того, что у нее не было аппетита, но в основном чтобы не встречаться с Гарри. К сожалению, он ждал, что Карлин будет точно такой же, какой была, когда он впервые увидел ее на ступеньках библиотеки, но она уже не могла быть той девочкой. Теперь она стала человеком, лишившимся друга, человеком, который не может перестать думать, на что похоже, когда свет проникает сквозь толщу воды, и каково это — вдыхать водяные лилии и камни вместо воздуха.

— Гарри тебя искал, — неизменно сообщала ей Эми, когда Карлин возвращалась ночью после прогулок по тропинкам, которыми ходил Гас, а заодно и по улицам и переулкам. — Не понимаю, почему ты с ним так обращаешься.

Часто, когда Гарри звонил или заходил, Карлин отправляла Эми сказать, что она спит или мучается головной болью.

— Ты такая странная, — изумлялась временами Эми. — Что ему в тебе, видимо, и нравится. Он-то привык к таким, как я.

Слишком трудно было находиться рядом с Гарри, притворяться, будто жизнь состоит из радости и игр, когда для Карлин она была сплошь горе и речная вода. По крайней мере, с этим копом она сможет быть сама собой, такой холодной и отстраненной, какой ей хочется быть.

— Чего вы хотите? — крикнула она Эйбу, ее голос отдался эхом от кафельных стен.

Эйб пальцами руки изобразил говорящую голову, словно хотел устроить на кафельной стене театр теней.

Карлин указала на дверь:

— Подождите меня у входа.

Она пошла в раздевалку, насухо вытерлась и оделась, не удосужившись зайти в душ. Эйб ждал снаружи рядом со статуей доктора Хоува. Была половина пятого, но небо уже потемнело, лишь на далеком горизонте еще держалась одинокая призрачная полоска синего цвета. Погода снова была обычной для ноября: промозглой, достаточно холодной, чтобы на мокрых волосах Карлин начали застывать льдинки. Она знала, это глупо, но где-то в глубине души надеялась, что коп искал ее, чтобы сообщить об ошибке: это вовсе не Гаса нашли в реке. Вот что хотела услышать Карлин: какой-то другой несчастный юноша упал в реку и утонул.

Эйб похлопал по ноге статую доктора Хоува. Он слышал, что от этого везет в любовных делах, хотя никогда и не верил в подобные глупости.

— Какой кошмарный был тип, — сказал Эйб, имея в виду прославленного директора. — Настоящее чудовище.

— Говорят, он прибирал к рукам все, до чего мог дотянуться. — Холодный комок, который начал расти в груди Карлин со смерти Гаса, зашевелился. — Вы разве не знаете? Он был жуткий бабник.

— Доктор Хоув? Я думал, он был книжный червь.

— У книжных червей тоже бывает секс. Это просто омерзительно.

Во всяком случае, это было справедливо по отношению к Гарри, который делался все более эгоистичным, казалось даже, что ему наплевать, с кем он, главное, чтобы это была живая, дышащая девушка и чтобы она делала все, что он велит.

Карлин достала сигареты и предложила Эйбу завернуть за спортзал, чтобы она могла покурить. Когда Эйб пошел за ней, он узнал ее пальто, то самое пальто, которое было на погибшем мальчике, когда они нашли его.

— Если будешь курить, станешь хуже плавать.

Несмотря на неприветливость Карлин, Эйб сочувствовал ей. Она казалась такой потерянной в этом большом пальто, в котором у нее даже не было видно кистей рук.

— Ну надо же! — Карлин закурила, холодный комок дрожал прямо рядом с сердцем. — До сих пор мне никто об этом не говорил!

— Отлично. Если ты этого хочешь, пожалуйста. Не трусь! Я даю тебе разрешение.

Несмотря на тяжелое черное пальто Гаса, Карлин дрожала.

— Так вы об этом хотели со мной поговорить? О моем курении?

Ей было нехорошо, то ли от усталости после тренировки, то ли потому, что она ничего не ела с самого завтрака. Она никак не могла стряхнуть с себя усталость, как бы сильно ни старалась. Она часто пробиралась в ванную и подносила к руке опасную бритву. Та холодная штука внутри нее пустила корни и превратила ее в гадкую маленькую девочку, у которой концы волос стали зеленоватыми и которая хотела сделать кому-нибудь больно, больше всего — самой себе.

— Я пришел поговорить с тобой, потому что стараюсь понять, что же произошло с твоим другом.

Карлин издала короткий хриплый смешок, затем быстро прикрыла рот ладонью.

— Разве это смешно? Или я чего-то не понимаю?

Карлин моргала, сдерживая слезы.

— Он все время общается со мной. Гас, или его дух, или что там еще бывает. Я понимаю, что это звучит глупо. Я и сама не верю в подобные вещи. Черт знает что, правда?

Она казалась такой несчастной в этот миг, светлые волосы и совсем белое лицо, что Эйб не смог заставить себя рассказать ей о фотографии, лежащей у него в кармане, из страха сделать ей еще больнее. Он не мог сосчитать, сколько раз его собственный брат разговаривал с ним, ночь за ночью он слышал его голос, более того, он хотел его слышать. Даже сейчас случались моменты, когда он произносил имя Фрэнка вслух, все еще надеясь получить ответ.