Создание боевого станка было отмечено Государственной премией.

За стартовый комплекс Байконура Владимиру Павловичу присудили Ленинскую премию.

Близкое знакомство с космической гаванью, откуда начинают свой путь «Союзы» и «Прогрессы», убеждает, что это сложнейшее инженерное сооружение… одновременно и простое. Всего за 20 минут ракета переводится из горизонтального положения в вертикальное, любая точка доступна для осмотра, выдвигается платформа для обслуживания хвостовой части, фермы – это и рабочие этажи комплекса, наконец, горючее и окислитель одновременно подаются на борт, и требуется менее часа для заправки носителя… Вся конструкция комплекса вместе с ракетой легко приходит в движение, хотя весит многие сотни тонн. Даже при сильном ветре комплекс не раскачивается, и ничто не мешает работать стартовой команде…

Показывал нам, журналистам, космический старт Алексей Леонов. «Как видите, – заметил он, – комплекс настолько прост и надежен, что ни разу не отказал: сотни пусков как часы действует».

Прост? Это какой меркой оценивать это понятие! Простота и надежность, рожденная человеческим подвигом… И невольно хочется повторить: «Как гениально просто!»

В беседе с Владимиром Павловичем я упомянул о часах.

– Сравнение не совсем верное, – улыбнулся конструктор, – предположим, что мы увеличим обычные часы до размеров комплекса, и сразу же нам покажется, насколько грубовато они сделаны… При проектировании комплекса у нас не было никаких образцов. Мы шли непроторенным путем, от всего отрешились, ведь нужна была принципиально новая конструкция. В ее основе сотни изобретений, труд многих месяцев, бессонные ночи и творческий поиск. В создании стартового комплекса принимали участие тысячи людей, многие машиностроительные заводы, строительные организации… Впрочем, видно, судьба у нас, конструкторов, такая: когда схема рождается, говорят: «О, это очень сложно!» А пройдет несколько лет: «Смотрите, насколько просто все…» – Владимир Павлович улыбается, потом добавляет: – А если вдуматься, то это еще одно свидетельство динамики развития космической техники. Быстро шагаем в космос…

С утра Юрий Гагарин начал звонить в родильный дом. Наконец трубку взял врач.

– Кого ждете? – спросил он.

– Девочку.

– Тогда радуйтесь, у вас дочь! А как назовете?

– Леночка… – ответил счастливый отец. Это было 10 апреля 1959 года.

До старта первого человека в космос оставалось 2 года и 2 дня.

31 мая из отряда была выделена «ударная шестерка». Старшиной ее назначен Юрий Гагарин. Будущим космонавтам сказали, что в ближайшее время состоится встреча с Главным конструктором.

События развивались стремительно. Еще год назад старший лейтенант Юрий Гагарин не подозревал, насколько резко изменится его жизнь: 31 мая 1959 года весь день провел дома. Помогал Вале, истопил печку, купал Леночку… А год спустя – совсем иные заботы.

14 января 59-го состоялось необычное заседание. Точнее, непривычное! Ученые обсуждали будущий полет человека в космос. Разгорелся спор о том, какие навыки потребуются будущему пилоту.

Выступил Сергей Павлович Королев. Он считал, что кандидатов следует отбирать из летчиков.

«Было решено основное внимание обратить на высокий моральный уровень человека, на его духовный мир, на идейную убежденность и глубокую сознательность», – вспоминал наставник будущих космонавтов Евгений Анатольевич Карпов.

– С самого начала возникла, конечно, проблема: кого отбирать, из каких профессий должен быть осуществлен этот выбор. И сложность в том, что мы не знали тех влияний, который может оказать космический полет на организм человека…

Идет съемка фильма «Космический век. Страницы летописи». В студии Николай Николаевич Гуровский, ученый, хорошо известный среди космических медиков. А в те годы он был еще молод и только начинал свой путь в науке. Одно из первых заданий: принять участие в отборе будущих космонавтов.

– Среди кандидатов были парашютисты, спортсмены, акробаты и, конечно, летчики. Анализ всех этих профессий показал, что наиболее рационально искать кандидатов среди летчиков, и не летчиков вообще, а летчиков-истребителей. Первый полет был одиночный, а следовательно, нужны были люди, которые в процессе своей работы получили навыки в управлении летательным аппаратом в одиночку… В то время конструкторы задали некоторые, будем говорить, технические задания на величину и объем первых космонавтов, потому что первые корабли были малой величины… Мы выехали в части истребительной авиации, чтобы побеседовать с людьми, отобрать из них тех, кто подходил бы, по нашему мнению, для подготовки к полету.

«Если я совсем недавно полагал – еще есть время на размышления, то теперь понял: медлить больше нельзя, – вспоминал об этом времени Ю. Гагарин. – Как того требует воинский устав, я подал рапорт по команде с просьбой зачислить меня в группу кандидатов в космонавты. Мне казалось, что наступило время для комплектования такой группы. И я не ошибся».

В части двенадцать человек подали рапорта. Среди них был и Георгий Шонин, будущий космонавт. Над летчиками посмеивались, называли «лунатиками». Мало кто верил в части, что эти рапорта получат «ход». И каково же было удивление всех, когда 12 октября прибыла комиссия, чтобы ближе познакомиться с теми, кто пожелал стать космонавтом.

– Это были очень разные люди, – говорит Н. Гуровский, – некоторые на таких встречах сразу же начинали задавать вопросы: как будет с летной подготовкой? С продвижением по службе? Будем летать или нет?.. Меня приятно поразило, что практически никто не интересовался материальной стороной, очевидно, это свойственно советскому человеку – всех интересовало прежде всего дело.

24 октября пришел приказ отправить в Москву четырех «лунатиков». Среди них был и Юрий Гагарин.

Это была суровая, но необходимая встреча с медициной.

Требования к будущему космонавту? Четких границ не было, и поэтому отбор велся жестко.

«Но кто тогда мог сказать, какими должны быть эти требования? – вспоминает Георгий Шонин, который чуть позже также был вызван в Москву на медицинскую комиссию. – Поэтому для верности они были явно завышенными, рассчитанными на двойной, а может быть, и тройной запас прочности. И многие, очень многие возвращались назад в части. В среднем из пятнадцати человек проходил все этапы обследования один. И кто мог дать гарантию, что списанным не окажешься ты? Приходилось рисковать, ради будущего рисковать настоящим – профессией летчика, правом летать. Неудивительно, что среди моих новых знакомых были ребята, которые уже в процессе отбора, заподозрив у себя какую-либо зацепку, отказывались от дальнейшего обследования и уезжали к прежнему месту службы».

После медицинской комиссии все разъехались по своим частям, так ничего и не зная о своей будущей судьбе.

Вернулся в Заполярье и Юрий Гагарин.