– Дочь, ты должна за него держаться. Я не верила, что такая, как ты, сможешь встретить мужика в этой стране. Но кажется, тебе удалось то, чего не получилось у меня самой.

Нет, Юра не делал мне предложение. Такая выходка, признаюсь, расстроила бы меня. Меня всегда подташнивало от кульминационных сцен в романтических мелодрамах – когда герой встает на одно колено, извлекает из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку, а героиня, недоверчиво расширив увлажнившиеся глаза, визжит от счастья и бросается ему на шею. Мне казалось, что решение о свадьбе должны совместно принять два взрослых человека. А не так, что один из них вроде как дарит другому подарочек. Заветный статус. Да еще и подбирает момент, чтобы застать врасплох, – говорят, что это делает счастье еще более полным.

Просто в какой-то вечер, за креветками и просеко, мы поговорили о том, что раз нам так хорошо друг с другом, возможно, настал момент сблизиться еще больше.

Мы не ревновали друг друга вообще. И сразу договорились, что, если когда-нибудь кто-то из нас почувствует влечение к кому-нибудь еще, он честно расскажет об этом партнеру. И это не будет означать конец нашей любви. Потому что, если ты любишь человека, любишь по-настоящему, ты должен любить каждую его часть, в том числе и его темные фантазии.

Это была идиллия, счастье.

Разрушилось все внезапно. Враг подоспел с неожиданного фронта.

Юра получил хорошую роль.

Случилось это перед самым новым годом – такой щедрый подарок судьбы, которого никто не мог ожидать. Еще в конце лета он участвовал в кастинге на главную роль в совместном российско-итальянском фильме. Мы оба посчитали, что пригласить никому не известного молодого мальчишку было формальностью, потому что, во-первых, по сценарию герою было тридцать пять, а во-вторых, помимо Юры, на роль пробовались несколько прославленных мэтров.

И вдруг такое.

Помню, мы отмечали неделю – каждый вечер у нас были какие-то гости, все Юру поздравляли, все прочили большое будущее. Было понятно, что этот фильм все изменит – потом появятся и деньги, и предложения.

Повезло и мне – я заключила контракт с одним телеканалом на серию авторских документальных фильмов. Городские истории, судьбы сильных женщин, всего десять фильмов по пятнадцать минут. Хорошие деньги и возможность самостоятельно набрать команду ассистентов, операторов и стрингеров.

И вот у нас обоих начались горячие деньки.

Телевидение – та еще мясорубка. Особенно когда ты ответственна за весь проект целиком. Целыми днями я носилась по городу, дрессировала моих стрингеров, брала интервью, присутствовала на каждой съемке. Потом до поздней ночи сидела в монтажке. За первый месяц я похудела на пять килограммов – элементарно не было времени на еду.

Юре тоже приходилось несладко. Иногда его съемочный день начинался в шесть часов утра, а заканчивался за полночь.

Мы оба еле доползали до дома и падали в постель, у нас не было сил даже делиться впечатлениями. Еще и моя приходящая домработница куда-то пропала. Наша квартирка медленно зарастала грязью. Холодильник был пуст, как голова буддийского монаха.

И вот однажды воскресным утром Юра все-таки не выдержал:

– Послушай, у меня даже футболки ни одной чистой не осталось! – с каким-то неприятным выражением лица сказал он.

– Возле Мосфильма вроде есть неплохая круглосуточная химчистка. Хочешь, посмотрю в сети ее телефон? – без задней мысли предложила я.

И началось.

– Ты понимаешь, что я работаю по двенадцать часов в день? Ради нашего общего будущего, заметь! Почему я должен еще и майки в химчистку носить?! Почему ты просто не можешь закинуть их в стиральную машинку, а потом достать и погладить? Это что, так сложно? Много времени занимает?

Я оторопела.

– Юр, если ты не заметил, я тоже работаю не меньше тебя. И меня тоже достал этот график. Хорошо, что через несколько месяцев и у тебя, и у меня закончится горячая пора. И все будет как прежде.

– Да я просто не выдержу эти несколько месяцев! – Кажется, я впервые слышала, как мой мужчина кричит. – Каждое утро я заглядываю в наш холодильник в тщетной надежде, что ты, может быть, хоть йогурт купила! Фиг! Я ухожу на работу голодный и скоро заработаю язву желудка!

– Не драматизируй. – Я пыталась быть спокойной, хотя внутри все кипело. – Я была у вас в павильоне, там есть кафе.

– Алла, может быть, хватит?

– Хватит, что?

– Сколько ты получаешь за каждый фильм?

– Ты прекрасно знаешь, что две тысячи долларов.

– Вот именно! А мне заплатят сотню! А за следующий фильм – еще больше.

– Я рада за тебя. Значит, у нас будет возможность нанять новую домработницу. И чтобы она занималась одеждой и продуктами. Ты прости, но я с самого начала ничего о себе не скрывала.

– Алла, но зачем работать за две тысячи долларов, если можно сидеть дома за сотню? Тебе вообще не нужно работать, мы можем себе это позволить.

Юра говорил, а мне казалось, что вместо его голоса я слышу звон похоронных колоколов.

– Уже понятно, что это будет успех. Я буду знаменитым. Появится новая работа, новые роли. И мне нужен тыл. Я люблю тебя, очень!.. Ну не дуйся, пожалуйста.

– Не дуйся?! – У меня от возмущения даже дыхание перехватило. – Кто написал тебе этот дрянной текст?! Почему ты считаешь возможным говорить со мной так, как будто я идиотка? Я не дуюсь, Юра, я в холодном бешенстве!

Но он продолжал медленно меня убивать:

– Не понимаю, что тебя так расстроило. Да большинство женщин до потолка прыгали бы от радости.

– А ты так и не понял, что я – не «большинство женщин»? Заруби себе на носу, даже если я буду встречаться с миллиардером, свою работу не брошу никогда!

Иногда мне кажется, Юра так и не понял, почему я попросила его собрать вещи и уйти. Он был оскорблен – не привык, чтобы им пренебрегали.

Спустя полгода я узнала, что у него появилась невеста – милая красивая девушка, чем-то похожая на голливудскую актрису Еву Лонгорию. Когда он стал звездой, они часто позировали вместе. Она смотрела на него влюбленно и преданно и рассказывала журналистам, что научилась печь шарлотку по рецепту его матери и оставила карьеру стоматолога, чтобы всегда-всегда быть рядом с любимым.

Журналисты поощрительно улыбались.

Это была идеальная пара, настоящая семья. Как из рекламного, мать его, ролика.

Моя подруга Карина перестала брить ноги и подмышки. Поскольку она наполовину армянка, выглядело все это, скорее, не как гигиеническая странность, но как концептуальный перфоманс.

Причиной всему был мужчина, один из ее любовников.

– Мы разделись, и вдруг он отстранил меня и говорит – мол, у тебя ТАМ шерстка пробивается. Ты бы сделала чего-нибудь, а то в голове вертится бородатый пошлый анекдот о том, как поручик Ржевский чувствовал, словно кормит с руки лошадь.