он скажет «я тоже». Жду. Но Громов молчит. Я чувствую только, как напрягается его тело и появляется хмурый взгляд на его уставшем лице. Я начинаю нервничать. Внутри меня будто сжимает тисками в районе живота. Но все же упрямо жду хоть какой-нибудь ответ. Но его не следует. Мужчина сохраняет молчание. Мне становится неприятно. Обидно. Что это? Он не чувствует того же? Или что? Что не так? Сердце словно бешеное начинает изнутри лупить о рёбра.

— Егор, я сказала что-то не то? — я первая нарушаю тишину между нами и отстраняюсь от него.

Он прикрывает глаза и трёт пальцами переносицу. Тяжелый вздох и такой же выдох.

— Ань, это не тема обсуждения в машине и тем более при посторонних. Мы скоро будем дома, там и поговорим.

Ничего не отвечая я отворачиваюсь к окну. Плакать хочется. Очень. Но не при нем. Не дождётся. Поплачу потом. При нем я точно этого делать не стану.

В таком гробовом молчании мы доезжаем до дома. В доме мы так же расходимся по разным комнатам. Я иду в спальню, а Громов в свой кабинет. Переодеваюсь и отправляюсь в душ. Там, под сильным потоком воды я наконец-то даю волю своим эмоциям. Я не плачу. Мои слёзы сами текут по моим щекам путаясь и перемешиваясь с каплями воды. Кто я для него? Если он ко мне не чувствует того же, зачем тогда все это? Для чего?

Егор

— Сань, так что мне делать? — сажусь в кресло напротив разожженного камина, в котором приятно потрескивают дрова.

Сам не думал что попаду когда-нибудь в такую идиотскую ситуацию. От прошлого не убежать, как бы этого не хотелось.

— Фух… Ну у тебя и задачки. Егор, скажи мне как другу, как ты умудряешься так вляпываться? Кому рассказать — не поверят! Это же уму непостижимо.

Да я сам охренел когда Веру увидел. В последний раз я с ней встречался на суде. Она тогда свидетельские показания давала и не в мою пользу, но я давно ее простил. Много воды утекло строг времени.

— Как оказалось бывает, — провожу пятерней по затылку.

— Эх, Громов… И даже то, что быть не может, однажды тоже может быть. Скажи мне, почему-то это случается только с тобой?

—Сам не знаю. Так, что ты мне посоветуешь? — беру в руки кочергу и поправляю поленья в камине.

— Я бы посоветовал тебе все забыть. И девчонку тоже. Но я не Морфеус и у меня нет синей таблетки.

Нет уж, забывать Аньку я точно не собираюсь. Эта девочка за несколько дней перевернула всю мою жизнь с ног на голову.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то расскажи ей всю правду. И чем раньше, тем лучше. Поверь мне на слово, что так будет лучше для всех. Кстати, где она сейчас?

— Наверху. В спальне, — я инстинктивно глянул на дверь, ложно надеясь, что она сейчас войдёт в неё.

— Ну вот, прямо сейчас иди к ней. И все как есть расскажи.

— Мне кажется, я не смогу, — поднимаюсь с кресла и упираюсь одной рукой об угол каминной плиты. — У меня внутри такое чувство, что я сейчас воткну ржавую, тупую заточку ей под ребро.

— Сможешь, — тяжело вздыхает друг. Только дай ей сразу успокоительного.

— У меня его нет. Точнее я не знаю. Это у Петровны надо спрашивать, что из лекарств есть в этом доме.

—Тогда водки налей. Девочке так будет легче воспринимать всю ту информацию, которую ты собираешься влить ей в уши.

Смотрю на часы — почти одиннадцать.

— Ладно Сань. Мне пора идти. Спасибо за совет. Будем на связи.

— Давай. Держись там, друг. Если у девчонки вдруг нервный срыв будет или ещё что, ты не стесняйся и вези её сразу ко мне. Это как раз наш профиль.

— Оптимист ты конечно. Ладно. Спасибо, Саш. Но я надеюсь, что до этого не дойдёт, — отключаю вызов и бросаю телефон на стол.

Что же мне делать? Устало тру лицо руками и снова смотрю на огонь в камине. Спустя минут двадцать, я все же собираюсь духом. Иду на кухню, беру бутылку джина и стакан. Не водка конечно, но эффект тот же. Поднимаюсь на второй этаж. Захожу в спальню и вижу что, Аня уже лежит в кровати. Она повёрнута на бок, задницей ко мне. Не спит. Но и никак не реагирует на мое появление. Молча подхожу и ставлю на прикроватную тумбу бутылку и стакан.

— Ты пить собрался? — спрашивает не поворачивая головы.

— Нет. Это тебе, — отвечаю и сажусь на край кровати рядом с ней.

— В смысле, мне?

— В самом прямом. Выпей. Тебе надо.

Детка, просто поверь на слово.

— Что значит, надо? — она наконец-то разворачивается и садится на подушках.

Я сразу замечаю, что с ней что-то не так. Красные, припухшие глаза и такой же нос.

— Ты что плакала? — скорее констатирую, чем спрашиваю.

От ее расстроенного вида у мен внутри режет где-то в районе сердца. Но я не могу дать слабину. Если сейчас начну ее жалеть, я не смогу сказать то, что собрался.

— Нет! — с обидой в голосе, резко говорит она. — Так, ты не ответил. Что значит, надо?

— Просто поверь на слово, — открываю бутылку, наливаю джин и протягиваю Ане стакан. — На. Выпей.

Она берет его одной рукой.

— Егор, что-то случилось? — я смотрю в ее глаза и вижу, как удивление вперемешку со злостью сменяется испугом.

— Да, — тихо отвечаю.

Аня таращит на меня свои переруганные глазища, держа дрожащей рукой стакан. — И случилось это давно, — делаю глоток прямо из бутылки.

— Ты хочешь мне сказать, что не