После этого снова взял слово кавалер О’Мерфи:

– Меня прервали, но я продолжу. Я предлагаю высаживаться там, где причаливают местные корсары, – у местечка Кайон. От него ближе всего до столицы острова Бас-Тера, там форт и губернаторский дворец. Конечно, есть еще один проход в рифах с южной стороны Тортуги, около Нан-Гриса, но оттуда слишком далеко до Бас-Тера. Поэтому я предлагаю собрать все силы в кулак…

– Возражаю, – снова встрял де Кальдерон и, несмотря на грозный взгляд генерала, продолжил: – Предлагаю сначала высадить небольшой десант именно у Нан-Гриса, чтобы сбить их с толку, а потом основными силами захватить Кайон.

– Да, но, проплывая проливом Тортуги, мы будем неминуемо обнаружены и потеряем фактор внезапности, – сказал генерал.

– Почему вы думаете, что новость о том, что некий высокородный вельможа из Мадрида, собирающий армию для некой кампании, неизвестна на Эспаньоле? Думаю, об этом уже знают и на Тортуге, – сказал де Кальдерон.

– Вы преувеличиваете шпионские возможности этих голодранцев, – парировал генерал.

– Хочу напомнить, что это только вы считаете их голодранцами, в то время как они имеют более двадцати корсарских кораблей, правильно построенный форт с пушками и гарнизоном. Я не удивлюсь, что после нескольких нападений с нашей стороны у них хорошо поставлено визуальное наблюдение за морем. В связи с этим нам вряд ли удастся приблизиться к Тортуге незамеченными.

И хотя никто из собравшихся офицеров не поддержал мнение де Кальдерона, генерал все же сказал:

– Если вы так хотите, то мы дадим вам возможность отличиться и высадим вас с небольшим отрядом около Нан-Гриса, но только после того, как основные силы захватят Кайон.

– Мне не нужно уступок, генерал. Я всего лишь высказал свою точку зрения, которую вы желали услышать. Но приказ я с радостью выполню и захвачу Нан-Грис, если это будет важнее взятия форта.

– Вот видите, вы же сами понимаете, что нам незачем распылять силы, поскольку, если мы возьмем форт, падет вся оборона острова.

– Я этого не отрицаю.

– Вот и славно. Значит, сеньоры, решено – ударим всеми нашими небольшими силами в самое сердце. Однако если в форте есть артиллерия, нам придется снять с кораблей пушки. Хотя они малопригодны для осады крепостей, но без них нам форта не взять, это уж точно. Так что пусть капитаны подадут мне списки своих самых больших бортовых орудий, из них я наберу мощную батарею, которая сломит сопротивление французов. Я в этом не сомневаюсь.

Через некоторое время совет закончился, офицеры разъехались на шлюпках по своим кораблям. Однако кавалер О’Мерфи остался на флагмане. Я воспользовался этим, чтобы поподробнее расспросить этого убеленного сединами воина.

– Скажите, сеньор, почему вы служите Испании? – непроизвольно задал я вопрос.

О’Мерфи улыбнулся, весело переглянувшись с доном Габриэлем, и ответил, что он на службе не у Испании, а у ее короля Филиппа IV.

– Я давал присягу Его Величеству, а не мифической Испании. Если, допустим, кастильские кортесы захотят по примеру генеральных штатов Нидерландов или английского парламента объявить себя Испанией, то я им служить не собираюсь. Возможно, для вас нет никакой разницы между Испанией и ее королем, но я, познавший, что такое революция, на собственной шкуре, всегда это уточняю.

– Так почему вы служите королю Испании?

– Видите ли, юноша. Я был вынужден, как роялист, бежать из Англии, ведь там разразилась революция. Поскольку я ирландец и истинный католик, а не какой-то там англиканец, то принял единственно правильное решение – найти приют в Испании. Там я поступил в армию на королевскую службу, и вот я здесь. Известно ли вам, что между Ирландией и Испанией существуют старинные тесные связи? Когда в древности мавры завоевали Иберийский полуостров, один из кастильских монархов бежал в Ирландию и основал там королевство. Отсюда и столь большая приверженность всех ирландцев к римскому престолу, в отличие от этих вероотступников англичан. Кстати, молодой человек, вы ведь тоже не испанец, почему же служите Испании? Можете объяснить?

– Извольте. Я тоже не служу Испании, а служу своей родине, которая присоединила к себе Испанию.

– Насколько я знаю, вы из Фландрии?

– Да, я фламандец.

– И вы утверждаете, что Фландрия присоединила к себе Испанию?

– Да, и Новый Свет, и все остальные земли, что принадлежат мадридскому престолу.

– Ничего не понимаю. Объяснитесь, юноша.

– Все очень просто. Помните, как объединился Арагон с Кастилией, когда Фердинанд II женился на Изабелле I?

– Да, но тогда это объединение было частичным, – не сумел промолчать дон Габриэль, которого также заинтересовала моя версия. – Это была единая монархия с двумя правителями.

– Помните, кто женился на единственной дочери Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской Иоанне Безумной и унаследовал Испанию за своей женой? Это был Филипп Красивый герцог Бургундский, а Фландрия, как известно, входит в состав этого герцогства. Выходит, она присоединила к себе Испанию, а не наоборот. Еще одним доказательством того, что все испанцы присоединены к Фландрии, служит тот факт, что на троне в Мадриде сейчас король из рода Габсбургов, правителей Бургундии.

– Да, но, насколько я помню, – снова встрял дон Габриэль, – Филиппа Красивого герцога Бургундского не признали кортесы многих провинций Испании, так что ему не удалось поцарствовать.

– Совсем не из-за этого. Он был отравлен сторонниками арагонской партии, вот и все. Зато его сын, Карл I Габсбург, родившийся во Фландрии, потом стал не только королем Кастилии и Арагона, но и всех остальных земель. И в придачу императором германской нации под именем Карла V.

– Трудно не согласиться. Что было, то было. Карл действительно родился в Генте, и хотя эту провинцию некоторые предпочитают называть Генегау, все же никто не отрицает, что резиденция графов фландрских находилась именно там. Однако я не думал, что вы будете предъявлять столь широко свои права и на Испанию, и на наших монархов…

– Не будем ссориться, и страна, и монарх у нас общие, и это главное.

– Вот прекрасный тост, – вскричал весельчак Кальдерон. – Не пора ли нам осушить кубки за Испанию и за победу? Как вы, адмирал?

Дон Габриэль, скривив в ухмылке губы и хитро прищурив глаз, сказал, что это замечательное предложение, особенно после такого длинного и трудного перехода и не менее сложных генеалогических рассуждений. Затем он хлопнул в ладоши, нам принесли лучшего вина, что было на корабле.

* * *

Мы очнулись лишь после того, как шкипер флагмана упорно пытался разбудить генерал-адмирала, сообщая, что мы уже на месте и что пора начинать высадку и штурм острова. Поскольку дон Габриэль находился в состоянии, когда резкие движения, особенно подъем головы, не говоря уже о какой-то высадке, причиняют необычайно сильную боль, Кальдерон, у которого голова была намного крепче, взял командование на себя.