– Вот-вот. Сын Алексея I – Петр I – хотел выигрывать войны и потому местничество повсеместно отменил, введя вместо этого табель о рангах. Так закончилось время Московского царства и началась эпоха Российской империи. Все, кто служил, должны были пройти по четырнадцати ступеням, причем четырнадцатая была начальной. И не важно, богач ты или бедняк – все, – на слове «все» Лавров по-царски воздел указательный палец в потолок «фольксвагена», – ВСЕ государеву службу начинают только с четырнадцатой! Первая ступень – наивысшая. И на нее взойти может тоже любой, главное, чтобы он проявил талант. Такой новый способ организации элит действовал на протяжении восемнадцатого и девятнадцатого столетий, но в 1917 году Февральская революция табель о рангах отменила.

– Российская империя погибла.

– Молодец! Все правильно поняла.

– Виктор, я же девочка! Я не могу быть «молодец». Молоде́ц – это мо́лодец, то есть мальчик.

– А-а-а! Ну, тогда – умница!

Проливной дождь переполнял водостоки и, вырываясь из них, заливал тротуары потоками воды. Виктор притормаживал, проезжая через самые большие лужи на мостовой. Дождь резко барабанил по крыше их машины и проникал внутрь сквозь щели в окнах, оставленные, чтобы лобовое стекло не запотевало изнутри. Это было ненормально – такой ливень в это время года.

– В 1920 году Иосиф Виссарионович Сталин создал в райкомах, губкомах, в Центральных комитетах партии учетно-распределительные отделы, учраспреды, – продолжил Лавров. – Ты понимаешь все эти аббревиатуры?

Анабель несколько раз кивнула, мол, понимаю.

– Из них выросла так называемая «номенклатура» – управляющее сословие советского государства, правящие элиты. Только из людей, находящихся в списке райкома, обкома, горкома ЦК, можно было формировать властвующий актив в данном регионе, в данной республике, во всем Союзе. Если ты директор бани, то должен быть номенклатурой райкома партии. Если посол – номенклатурой секретариата ЦК КПСС.

– А! Поняла: номенклатура – это такие профессиональные управленцы: сегодня директор бани, завтра руководитель отдела ЖКХ горисполкома, послезавтра директор театра? – Анабель, закинув голову, отхлебнула воды из бутылки Виктора, излучая мощный заряд сексуальной привлекательности, способный вызвать панику даже среди обсуждающих свои дела спекулянтов газом.

– Все верно: вчера главный инженер на ламповом заводе, завтра – министр. Эту организацию элит отменили на последнем, двадцать восьмом съезде КПСС летом 1990 года. Михаил Горбачев, первый и последний президент СССР, изничтожил реакционное правило, позволяющее стать начальником только через номенклатуру. Организации советских элит не стало, и через год Советский Союз рухнул.

Анабель лукаво улыбнулась.

– А какой способ самоорганизации элит в независимой Украине?

– Никакого способа самоорганизации украинских элит в настоящее время не наблюдается! – с досадой ответил Лавров.

– Мы находимся в тупиковой стадии, когда мы не в состоянии каким-то четким правовым способом организовать нашу элиту, – раздался с заднего сиденья голос Кремня. – Те, кто относит себя к элитам и даже творит сегодня политику, остальными людьми в качестве элиты и примера не воспринимаются. Или я не прав?

– Прав, – отозвался, оглянувшись на него, Лавров. – Население нарекло украинскую элиту ворами, грабителями народного добра, мошенниками на доверии и пустобрехами.

– Во-о-о-от! Чтобы сменить нынешний государственный бардак, нам надо сменить организацию элит с постсоветской смуты на европейский порядок. – Кремень протянул руку к недопитой бутылке и опорожнил ее один махом. – Я вижу это возможным, только когда украинские элиты получат европейскую организацию, когда Украина станет частью Европейского союза. Не могут украинцы более терпеть любую партию власти. А тем более называть своей элитой тех, кто давно себя скомпрометировал.

Лавров окинул Кремня взглядом в зеркало заднего вида. Улыбка исчезла с его лица, а взгляд стал жестким.

– Мы всегда были «украиной» для Польского королевства и «окраиной» для Русского царства, потому что и польский король и русский царь – помазанники Божьи. У нас таковых никогда не было. У нас, как в Голландии, надо быть способным, чтобы быть первым.

– Да, паны украинцы, – Анабель потянулась в своем кресле и закинула руки за голову, отчего ее грудь отчетливо обозначилась на фоне светлеющего окна. – Вместе с землями от России вы получили и устаревшую традицию управления ими.

– Самую большую душевную боль нам доставляют наши собственные иллюзии, фантазии и мечты, – Лавров старался снова натянуть ироничную улыбку на свое лицо. – Нам надо преодолеть эту византийско-ордынскую традицию, самим или с помощью Евросоюза. В двадцать первом веке нам предстоит противостояние с настоящим Востоком. И лучше, конечно, если Запад будет нам союзником, нежели неприятелем.

Кремень ненадолго свесил голову между передними креслами, закусив нижнюю губу, потом кивнул и отвернулся к своему маленькому окну в задней части салона.

Анабель тоже замолчала. Но мы же знаем: женщины не молчат, они лишь перестают говорить вслух.

«Этой девчушке впору диссертацию писать, – думал Лавров об аргентинке. – Голова работает – не у всех мужиков так. А толку? Женщина-ученый – это и не женщина, и не ученый-историк. Придешь домой с работы. Что у нас на ужин, милая? А она тебе: у нас томик «Марксистско-ленинской философии» и «Анти-Дюринг» Энгельса. Кушай, не обляпайся».

Впереди забрезжил рассвет. Первые лучи солнца освещали пригороды Сантьяго.

Гараж проката автомобилей «Sixt» находился в Нуньоа – милой провинциальной коммуне со множеством старинных домиков в английском стиле. На улицах Нуньоа можно получить представление, какой была одноэтажная столица Чили в XIX веке.

– По Сантьяго лучше передвигаться на такси. За десять долларов нас отвезут куда хочешь. Или на метро. Или даже на автобусе, – щебетала веселая Анабель, как будто и не было перед этим опасного приключения в колонии «Дигнид» и бессонной ночи.

«Надо же. Откуда у нее столько сил?» – думал Виктор, зевая и улыбаясь.

Они уже передали Сергея Кремня в руки господина Алекса Тайгерманна, почетного консула Украины в Чили. Теперь, как говорится, гора с плеч.

– Знаешь, мне его действительно жаль, – призналась Анабель Виктору. – Ведь умный человек…

– Еще какой! – утвердительно ответил журналист. – Он даже больным смог вычислить, где находится эта чертова пещера.

– Какая пещера?

– Потом… – уклончиво ответил Виктор.

Ему совсем не улыбалось рассказывать Анабель глупую, как ему казалось, легенду о живом Адольфе Гитлере и пещере, где фюрер якобы находится. «Ну, ничего, вот подлечат Серегу, тогда вместе приедем сюда еще раз и все найдем. Главное, что нацисты до него не доберутся…»