Консепсьон пригласила женщин спуститься во дворик, где вот-вот должна была заиграть испанская музыка.

— Думаю, услышав, как мы веселимся, мужчины тотчас последуют за нами. Пойдемте же!

«Ну уж нет, — подумала Джинни. — Этого еще не хватало! Придется сослаться на головную боль…»

Но, заметив вызов в глазах девушки, она напряглась. Что ж, если сегодня вечером разыграется драма, она не останется в стороне. Надо же узнать, что все это значит!

Великолепный дворик с фонтанами был залит светом факелов. Высокие стены была увиты плющом, и хотя дом построили недавно, он походил на старинный.

— Какая удивительно тихая ночь, — заметила Соня, когда все наконец уселись. — Можно подумать, что хозяин и ее заказал для нас, как и все прочее.

В дальнем конце двора музыканты уже наигрывали испанскую музыку, в которой преобладали звуки гитар. Женский голос с затаенной страстью и надрывом исполнял испанское фламенко — песнь любящих и страдающих сердец.

Стоило Джинни закрыть глаза, как перед ней всплыли картины ее мексиканской жизни. У нее перехватило дыхание. Когда же она впервые услышала эту мелодию, дышащую истомой? Это случилось тогда, когда дон Хуан Сандовал устроил празднество по случаю свадьбы Джинни и Стива и молодой внезапно исчез вместе с Консепсьон. Как же это случилось, что все, буквально все сегодня вечером заставляло Джинни вспоминать о прошлом? Неужели ей так никогда и не удастся отделаться от этих гнетущих воспоминании?

Джинни сидела тихо, сложив руки на коленях. Ночь была теплой, но не жаркой, однако Джинни взмокла от пота.

Испанские мелодии сменились мексиканскими. Когда джентльмены вышли во двор, чтобы присоединиться к дамам, там уже разгоралось веселье и танцоры в национальных мексиканских костюмах исполняли зажигательные танцы. Нет, думала Джинни, на этот раз она не позволит музыке околдовать себя! Может, Консепсьон только и ждет, чтобы она вспомнила ту злополучную ночь и многие другие, последовавшие за ней. Консепсьон, откинувшись на спинку стула, от души наслаждалась происходящим. Она казалась еще более оживленной и очаровательной, чем прежде. Английский виконт стоял за спинкой ее стула и что-то шептал ей на ухо, склонив свою светловолосую голову. Если Консепсьон и в самом деле воспитанница Мердока, то кому же принадлежат грандиозная кровать в спальне и гардеробная, отделанная с таким безупречным вкусом? Чьи же все эти дорогие безделушки и украшения? Кто смотрится в зеркала на потолке и стенах? Нет, эта роскошь не вяжется с обликом Сэма. Хотя что она знает о нем?

Джинни заметила, что отец прогуливается с хозяином дома. В свете факелов его лицо казалось постаревшим и взволнованным. Джинни продолжала незаметно наблюдать за ними, желая отвлечься от танцоров. Сэм Мердок улыбался, но лицо его было непроницаемым. Сенатор рассеянно потирал подбородок — верный признак того, что он чем-то огорчен. Они беседовали, пока их не прервал сеньор Розарио, один из богатейших испанских владельцев ранчо.

— Согласится ли сеньорита Санчес потанцевать для нас? Сэм Мердок вопросительно посмотрел на Консепсьон, но та лишь покачала головой.

— Боюсь, что сегодня едва ли, может быть, завтра. Но почему бы и вам, дамы и господа, немного не потанцевать?

Несколько пар, испанских и мексиканских, последовали его совету. Музыка все больше увлекала как исполнителей, так и зрителей. Те, кто не танцевал, хлопали в такт мелодии.

«Нет, это невыносимо», — подумала Джинни. Она так крепко стиснула руки, что суставы пальцев побелели, а ладони увлажнились.

Ей казалось, что Консепсьон хочет ее унизить, и, хотя теперь Джинни была под покровительством Сэма Мердока, ей совсем не хотелось подвергать их дружбу испытанию, вступив в конфликт с его воспитанницей.

Джинни незаметно встала, чтобы уйти, сославшись на головную боль. Ей хотелось поскорее заснуть.

— О, Джинни, как это грустно. Может, проводить тебя? — спросила Соня.

— Нет, Соня, не беспокойся. Не то мистер Мердок решит, что нам не нравится представление…

Направляясь к дому, Джинни искала глазами Мердока, но он вдруг исчез неведомо куда. Она заметила отца; тот, куря сигару, беседовал с главными держателями акций недавно открывшейся шахты. Увлеченные разговором, эти люди не замечали ни музыки, ни танцев.

Джинни уже подошла к дверям, когда приторно-нежный голос Консепсьон остановил ее:

— А, принцесса, надеюсь, ты не покинешь нас? Один господин весь вечер ждет возможности потанцевать с тобой.

Оглянувшись, Джинни увидела очень смуглого джентльмена с великолепной белозубой улыбкой. Она давно заприметила его, ибо он не сводил с нее глаз весь вечер.

Джентльмен быстро сказал:

— Простите за беспокойство, мадам, но я близкий друг бедняги Фрэнка Джулиуса. Меня зовут Арманд Петруччио, быть может, он упоминал мое имя. Фрэнк говорил мне, что вы великолепно танцуете и даже танцевали в присутствии покойного эрцгерцога Максимилиана!

Все это время Консепсьон стояла рядом, торжествующе улыбаясь. Джинни заметила, что некоторые из гостей смотрят на них и прислушиваются.

— Видно, у меня неладно с манерами, да? — спросила Консепсьон с наигранным простодушием. — Эта дама нынче — княгиня Сарканова. Надеюсь, я правильно произнесла твое новое имя? Помнится, у нас в Мексике были общие знакомые, или я ошибаюсь?

Овладев собой, Джинни ответила, что направлялась к себе в комнату.

— У меня немного болит голова… утомительное путешествие сюда…

— И еще более утомительное путешествие утром — из Сан-Матео в Белмонт — совсем тебя доконали, бедняжка! — Консепсьон снова просияла. — А я-то так надеялась, что ты станцуешь с нами… Тогда другие дамы почувствовали бы себя увереннее и тоже к нам присоединились. Уж если ты научилась мексиканским народным танцам, для остальных это не составит труда!

— Княгиня, мы все надеемся, что вы нас не разочаруете? — неожиданно поддержал Консепсьон еще один джентльмен. — Сеньорита Санчес согласилась танцевать перед нами при условии, что и вы покажете свое мастерство.

— Вы и в самом деле умеете танцевать народные мексиканские танцы?

«О Господи, — подумала Джинни, — я ведь не смогу! Как танцевать, когда ничего не чувствуешь, когда болит голова и дрожат руки? Консепсьон решила посмеяться надо мной!» Но вдруг эта мысль, так испугавшая Джинни, придала ей силы. Да! Она выдержит! Сколько раз прежде она самозабвенно отдавалась мексиканским танцам? Было время, когда только они спасали ее от отчаяния!

Консепсьон щелкнула пальцами музыкантам и запрокинула голову.

— Играйте, мучачос! — крикнула она и спросила партнера Джинни: — Вы готовы, сеньор? Тогда начнем!

Грянула музыка; гитары почти смолкли, их сменили другие инструменты, такие же традиционные, как и сам танец — один из самых популярных и любимых в Мексике.