Полученный Гладкоствольным заказ на обработку точно указывал время отложенного охлаждения, но не требовал видеозаписи. Клиент ему доверял. Он налил стакан спиртного и с холодным равнодушием смотрел, как растекается лужа крови под Братом Зубастым. Умирающий медленно подбирал выпавшие кишки, так задумчиво, будто складывал плитки маджонга. Как только он заталкивал их назад в брюшную полость, скользкие кишки вываливались обратно. Брат Зубастый начинал осторожно укладывать их снова… Повторив этот процесс в двенадцатый раз, он испустил свой последний вздох. Прошел ровно один час после его выстрела из Курносого.

Гладкоствольный не погрешил против правды, когда сказал, что Брат Зубастый был ему как отец. Однажды в дождливый день, когда ему было пять лет, биологический отец Гладкоствольного, впавший в ярость после огромного проигрыша в карты, потребовал, чтобы его мать отдала ему сберкнижки на все банковские вклады семьи. Она отказалась, и он просто забил ее до смерти. А когда Гладкоствольный попытался ему помешать, он сломал сыну нос и руку, а затем исчез под дождем. Позже Гладкоствольный безуспешно пытался найти его повсюду. Если он когда-нибудь найдет отца, то… Этот человек заслужил удовольствие медленного охлаждения.

Потом Гладкоствольный слышал, что мистер К вернул всю свою зарплату до последнего пенни семье Брата Зубастого и улетел обратно в Россию. Перед отлетом русский сказал, что в тот день, когда он отправил Гладкоствольного учиться за границу, он знал, что Брат Зубастый будет убит его рукой. Брат Зубастый прожил жизнь на острие ножа, но так и не понял, что делает человека настоящим киллером.

* * *

Один за другим немногие оставшиеся мусорщики ушли со свалки, осталась только мишень Гладкоствольного. Она зарылась в отбросы, поглощенная своей работой. Она была слишком слабой, чтобы претендовать на выгодное место, когда приезжали мусоровозы, и могла наверстать упущенное только работая дольше других. Ее упорство означало, что Гладкоствольному не нужно ждать ее снаружи. Сунув Курносого в карман куртки, он вышел из машины и направился прямо к своей мишени на мусорной куче.

Отбросы у него под ногами были слегка теплыми и пружинили, как губка, будто он шагал по телу какого-то громадного зверя. Метра за четыре или пять до цели Гладкоствольный достал из кармана револьвер.

В это мгновение яркий голубой свет неожиданно вспыхнул на востоке. Космический корабль Старших братьев совершил полный оборот по орбите вокруг Земли и вернулся, по-прежнему сияя, в Южное полушарие. Внезапное появление этого голубого солнца притянуло к себе взгляды двух фигур на свалке. Они несколько мгновений рассматривали эту странную звезду, а потом посмотрели друг на друга. Когда их взгляды встретились, Гладкоствольный едва не сделал то, чего не должен делать ни один профессиональный убийца: он чуть не выронил оружие. На секунду потрясение заставило его забыть вообще о существовании Курносого, и он чуть было не вскрикнул, не успев сдержаться: «Сладкий Горошек!», но Гладкоствольный знал, что это не Сладкий Горошек. Четырнадцать лет назад он наблюдал за мучительной смертью Сладкого Горошка. Однако она жила все это время в сердце Гладкоствольного, взрослея и становясь сильнее. Он часто видел ее во сне и представлял себе, что сейчас она должна выглядеть в точности как эта молодая женщина, стоящая сейчас перед ним.

В годы взлета своей карьеры Брат Зубастый занимался кошмарным бизнесом: он покупал детей-калек у торговцев людьми и заставлял их работать в городе нищими попрошайками. В то время люди еще отчасти сохранили чувство сострадания, и эти дети приносили довольно хорошую прибыль, они сыграли немалую роль в накоплении исходного капитала Брата Зубастого.

Однажды Гладкоствольный сопровождал Брата Зубастого, когда тот забирал новую группу детей у торговца. Когда они приехали на старый склад, то обнаружили там ожидающих их пятерых ребятишек. Четверо из них были калеками от рождения, но одна маленькая девочка оказалась совершенно здоровой. Шестилетняя Сладкий Горошек была очаровательной девочкой. Она резко отличалась от остальных детей, ее большие, широко распахнутые глаза были еще полны жизни. Сердце Гладкоствольного разрывалось, когда он вспоминал эти глаза и то, с каким любопытством эта малышка рассматривала все вокруг нее, совершенно не подозревая о той судьбе, которая ее ждет.

– Вот они, – сказал торговец, указывая на четырех детей-калек.

– Кажется, мы договаривались о пяти? – спросил Брат Зубастый.

– Вагон был набит битком. Один из них не выжил.

– А как насчет этой? – Брат Зубастый показал на девочку.

– Она не продается.

– Я хочу ее получить. За ту же цену, что и остальных. – Тон его голоса не допускал возражений.

– Но… она совершенно здорова. Как на ней заработаешь?

– Ты осел. Несколько последних штрихов, и все будет в порядке.

Произнося это, он снял с талии свою пилу и провел ею по тонкой щиколотке Сладкого Горошка, открыв зияющую рану на ноге девочки. Хлынула кровь, а девочка пронзительно завизжала.

– Перевяжи ее и останови кровотечение, но не давай ей антибиотиков. Нужно, чтобы рана загноилась, – приказал Брат Зубастый Гладкоствольному.

И Гладкоствольный перевязал рану Сладкого Горошка, но кровь продолжала сочиться сквозь слои марли, а лицо малышки покрыла смертельная бледность. Он тайком принес ей несколько таблеток эритромицина и сульфаметоксазола, но это не помогло. Рана Сладкого Горошка нагноилась.

Через два дня Брат Зубастый отправил девочку на улицу просить милостыню. Эффект, который производили жалобное выражение ее лица и изуродованная ножка, сразу же превзошел ожидания Брата Зубастого. В самый первый день она заработала триста юаней, а в следующую неделю она приносила не меньше двух тысяч в день. В последний день ее пребывания на улице одна иностранная супружеская пара, всего один раз взглянув на нее, дала ей четыреста американских долларов. Несмотря на это, единственной наградой Сладкого Горошка была всего одна коробка испорченной еды в день. Дело было не только в скупости Брата Зубастого; ему надо было, чтобы она оставалась похожей на умирающего с голоду ребенка. Гладкоствольному удавалось только приносить ей объедки под покровом темноты.

Однажды вечером, когда Гладкоствольный пришел забрать девочку с тротуара, где она просила милостыню, малышка прошептала ему на ухо:

– Братец, моя нога больше не болит.

Казалось, это ее радует.

Не считая смерти матери, Гладкоствольный не мог вспомнить другого случая, когда он плакал. Ножка Сладкого Горошка не беспокоила ее потому, что на ней отмерли нервы. Все ее нога почернела, и в последние два дня у нее была высокая температура. Гладкоствольный не мог больше выполнять приказы Брата Зубастого, и он отнес девочку в больницу. Врачи сообщили ему, что уже слишком поздно: у девочки заражение крови. Она умерла на следующую ночь, снедаемая лихорадкой.

С этого момента кровь Гладкоствольного стала холодной, и, как и предсказывал мистер К, она больше никогда не потеплела. Убивать других доставляло ему удовольствие, это стало для него сильнее любого наркотика. Он жил для того, чтобы крушить изящные сосуды из нефрита под названием «человеческие существа» и смотреть, как красная жидкость выплескивается из них и охлаждается до комнатной температуры. Только это одно было истиной – любое тепло в той жидкости было вечной загадкой.