— Никакого беспокойства. Мне это доставит удовольствие.

Ему всегда было приятно общаться с нею. Но любовь к замужней женщине была против его правил. Чувства вступали в противоречие с его кодексом чести. И если бы ситуация даже не была безнадежной по этой причине, она все равно оставалась только подругой. Пока он не убедился, что сможет выздороветь в более теплом и сухом климате, он не имел права подвергать какую бы то ни было женщину опасности оказаться связанной с безнадежно больным человеком. Да, он был болен, но пока еще не умер. Он оставался мужчиной. Ему нравилось смотреть на Лидию, слушать ее спокойную речь, наслаждаться ее непосредственным обаянием.

— Из-за Ли у меня не будет много времени для чтения. И у меня есть обязанности перед мужем.

Теперь, в свою очередь, покраснел Уинстон — поскольку совершенно неправильно понял, какие именно обязанности она имела в виду.

— Конечно, я вовсе не хотел сказать, что вы не заняты… ну, своими обязанностями. Я только подумал, что, если бы у вас оказалось немного свободного времени, во время отдыха вы могли бы насладиться чтением.

Лидия посмотрела на книгу. Она вспомнила ту комнату, где ее отец имел обыкновение отдыхать и читать. Она была полна книг. Ей нравился сам запах этой комнаты, запах отцовского табака, чернил, старой бумаги и пыльных книжных обложек. Уже многие годы она не вспоминала об этой комнате, а теперь ее память вдруг стала пронзительной и мучительной.

— Я не могу высказать, насколько я вам благодарна за вашу заботу, Уинстон. Может быть, у меня будет время почитать, если получится. Надеюсь, что получится. Я не хочу оставаться невежественной до конца своих дней.

— Вряд ли вас можно назвать невежественной, Лидия, — сказал он мягко.

Именно в эту минуту, как гром с небес, явился Росс на своем Счастливчике. Подобно хозяину, жеребец, казалось, тоже всегда нетерпеливо рвался вперед, и он негодующе фыркнул, когда Росс резко осадил его возле лошади Хилла. Та инстинктивно отпрянула.

— Привет, Росс. Удалось добыть кроликов? — сказал Уинстон с дружелюбной улыбкой.

— Уинстон только подъехал поздороваться, — нервно сказала Лидия, натягивая вожжи. — Он принес нам книгу почитать.

Может быть, если Росс подумает, что книга предназначается для обоих, он позволит ей оставить книгу у себя?

— Да, — сказал Уинстон. — У меня с собой целый ящик с книгами. Какой смысл, если их никто не читает.

— Большое спасибо, Хил л, — отозвался Росс.

— Скажите, нельзя ли как-нибудь поохотиться с вами? Я довольно неплохой стрелок, — сказал Хилл несколько мечтательно. — Мы с отцом часто охотились вместе. Еще до войны.

— Конечно, — сказал Росс.

Боже, как он хотел ненавидеть этого человека, но Хилл никогда никому не давал повода для ненависти. Он всегда так восхищался Ли. Росс не мог ненавидеть никого, кто хвалил его сына.

— Я обычно отправляюсь на охоту, как только караван трогается вновь.

— Дайте мне знать, когда соберетесь в следующий раз. Мне бы хотелось составить вам компанию. И спасибо за то, что помогли Мозесу с упряжкой. Я знал, что это хорошие лошади, но до тех пор, пока вы не показали, как запрячь их, чтобы они не мешали друг другу, Мозесу было сложно с ними справляться.

— Мне было нетрудно. — Росс пожал плечами.

Он взглянул на Лидию и пожалел, что научил ее сидеть на козлах фургона так прямо. Ее поза подчеркивала красивую форму ее груди и вызывала в нем целую бурю чувств. Как и у всех других мужчин, подумалось ему. В том числе у Хилла.

— Лидия, я повешу кроликов на фургоне сзади и, когда мы позже сделаем остановку, их освежую.

Она не поверила свои ушам. Свежевание было одной из ее обязанностей, хотя Росс и знал, что ее тошнило от этого и она терпеть не может этим заниматься.

— Спасибо, Росс, — сказала она мягко и смотрела на него до тех пор, пока он не отвел глаза и не направил Счастливчика к задней части фургона.

— Желаю всего самого хорошего, Лидия. — Уинстон тронул поля шляпы и отъехал.

— И вам, Уинстон. И спасибо за книгу, — рассеянно ответила она, все еще занятая мыслями о Россе и его странном поведении. Всякий раз, когда она считала, что разобралась в нем до конца, он выкидывал нечто неожиданное, и она вновь убеждалась, что совершенно не знает его.

Последние две недели с тех пор, как они решили быть вместе до конца пути, он успешно учил ее управлять лошадьми. Сначала она была крайне неловка и боялась всего. Но, усвоив его простые и наглядные уроки, постепенно вошла во вкус.

На исходе первого дня обучения он, столкнувшись с ее неумением и тщетностью своих попыток, внезапно сорвался в ближайший городок, где купил и привез ей пару кожаных перчаток.

В лагере уже расположились на ночь. Догорали последние костры, когда он вошел в фургон. Лидия была в постели, но не спала. Она оставила горящим фонарь, только притушила его. Росс бросил ей пакет.

— Ты до костей сотрешь руки, если не наденешь это, — сказал он, стаскивая с себя рубаху и сапоги.

Ее руки просто горели от порезов и волдырей, но она считала, что он этого не замечал.

Она сняла обертку и, когда на колени ей упала пара великолепных кожаных перчаток, почувствовала на глазах слезы.

— Спасибо, Росс.

— Не стоит благодарности. — Не глядя на нее, он задул ночник и скользнул в свою постель.

— Означает ли это, что, несмотря на мое неумение, ты все-таки будешь меня учить?

— Думаю, сегодня был худший день. Дальше будет легче.

Это было не так уж мало, учитывая, что он всегда хмурился и ворчал на ее беспомощность. Следующим утром, уже в перчатках, она забралась на козлы фургона, и тут же он сел рядом. Перчатки ей нравились — не только потому, что они пришлись впору, но и потому, что именно Росс подарил их. Более того — он сам их выбрал!

С каждым днем они все больше привыкали друг к другу, а вечерами иногда смеялись, судачили, как и всякая нормальная супружеская пара. Но затем произошло что-то, из-за чего появилась эта жуткая ухмылка на его губах и резкая морщина между черными бровями.

Однажды вечером Скаут предупредил всех, что впереди — глубокий овраг, который предстоит пройти завтра.

— Он очень глубокий, но совершенно сухой, — сообщил молодой человек собравшимся вокруг. — Все будет в порядке, если будете ехать спокойно и не торопясь. Дорога ровная, так что лошадям не придется особенно напрягаться. С другой стороны овраг пологий, поэтому подъем будет без проблем.

Несмотря на предостережения Скаута, одному из возничих не удалось сдержать лошадей. Они обогнали идущий впереди фургон на самой крутизне. Ситуация создалась довольно опасная, лошади в обеих упряжках вот-вот могли понести. Росса попросили помочь угомонить лошадей.