До сих пор у Маши получалось следовать маминым урокам. Облажаться перед матерью она не имела права. Тем более интуиция подсказывала, что Миша не кинет. Если даже заберет ребенка, то оставит именно ту сумму, которую обещал. Хотя, может быть, выгоднее оставить дочку себе, так как соцпакет будет обеспечен как минимум до восемнадцати лет ребенка. Это и называлось в среде проституток «долгий билет». Маша не задумывалась о том, что сама она в восемнадцать согласилась на противоестественную сделку с устройством мироздания. О том, что будет, когда стукнет тридцать шесть, рассуждать было лень. Глубокая старость не интересовала молодую женщину. «Ладно, – успокаивала она себя, – еще рано говорить об этом. Пока буду кормить ребенка, его никто не отнимет». С этими мыслями приходило равновесие. Отдаленное принятие решения как-то расслабляло.

Рожать самостоятельно было небезопасно – монстр детопроизводства по фамилии Швахер настоял на кесареве. У Мисс Почин появился противный красный рубец на животе, который, по обещанию Швахера, через полгода станет незаметной тонкой полоской. Пока поводов любить заказанную девочку стало меньше. Тем не менее, помня о соцпакете, Маша с упорством трудоголика настояла на кормлении грудью (не будет аллергии), пожертвовав еще одной составляющей красоты. По-честному, она давно хотела сделать бюст большим и привлекательным для мужчин. Этим она займется сразу после окончания кормления. Шрам на животе зашлифует лазером, а за операцию по силиконовому наполнению Миша заплатит. Осеменитель, как ни странно, вел себя крайне положительно. Было похоже, что Маша и вправду смогла помочь пузатому дяденьке воплотить мечту. Как-то Миша обмолвился, что сломался на четвертом мальчике. «Пацаны, конечно, здорово, – сказал он, – но так хочется иметь рядом девку, которая любит тебя просто за то, что ты называешься папа». Четвертый мальчик стал поводом для раздора и – в дальнейшем – разъезда с бывшей любимой женщиной. Мишин возраст приближался к пограничной отметке – в полтинник хочется знать, что тебя кто-то искренне любит и будет рядом, если вдруг придет старость или болезни, или вообще того... Странно, почему-то все дяденьки Мишиного уровня и возраста считали, что старость и болезни приходят вдруг. Отражение в зеркале говорило об обратном, но дяденьки упорно надевали рваные джинсы и устремлялись на танцы. Продажные телки давно стали неинтересны, даже противны. Отношений не получалось, потому что девушки, взятые с кастинга невест, не могли даже назвать номер телефона для последующих ухаживаний – рот был занят работой. После «работы» созваниваться не хотелось, хотя в процессе было неплохо.

Мисс Почин стала продуктом тщательно продуманной кампании по реализации мечты. Так как она была неотъемлемым звеном цепочки, Михаил не собирался ее выбрасывать до поры до времени. Он думал: «Как пойдет...»

К несчастью, все пошло не так. Когда малышке исполнилось две недели, взмокший от пота Швахер, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, сообщил Марии:

– Маша, должен вам сказать, что отец тоже должен знать об этом...

– О чем? – Мисс Почин привыкла встречать Швахера с улыбкой. В конце концов, он – часть ее плана.

– Это невозможно предсказать ни до, ни во время, ни после беременности. Пять-шесть процентов детей попадают в эту статистику, и ничего не поделаешь! – Грустный Швахер развел руками.

– Подождите, доктор, о чем речь? Я не понимаю! – Маша была близка к точке кипения.

– От вашего понимания, боюсь, ничего не зависит. Ксения не совсем здорова...

Ксенией ребенка назвал Миша, потому что его любимую маму звали именно так.

– Не понимаю! Вы же говорили, она здорова! Более того, вы хлопали Мишу по плечу, радовались, что сбылась его мечта...

– Да, но поймите, я – врач. Я видел сотни случаев, когда у совершенно нормальных здоровых родителей вдруг появлялся на свет ребенок с заячьей губой, волчьей пастью, гемофилией и так далее... У вас не такой тяжелый случай. Вопрос ответственности. Ребенок почти наверняка будет отставать в развитии...

– Что это значит?! – Маша была вне себя. – Вы же делали мне УЗИ каждую неделю, брали анализы до, во время и после, сами принимали роды, точнее, резали мой живот?..

– Да, я понимаю вашу реакцию, – грустно и, кажется, непритворно вздохнул потный Швахер, – но жизнь такая штука, что никогда не угадаешь, как сложится. В особенности, когда дело касается генетики. Никто не может предсказать даже при идеальных анализах и великолепном здоровье обоих родителей, когда проснется рецессивный ген и что стало тому причиной...

– Заткнитесь, Швахер! Я не понимаю, о чем вы говорите! Вы клялись и божились, что нет ничего проще, чем сделать здорового искусственного ребенка любого пола!!! Я потратила на эту историю почти полтора года жизни! А сейчас вы здесь всего лишь вспотели!

– Мария, вы должны понимать, что существуют объективные причины: возраст отца, ваша неизвестная генетика... Я никогда не думал, что Михаил проявит подобную безрассудность и произведет ребенка от женщины с непроверенной наследственностью...

Швахер безрассудно намекал на то, что Маша никогда не видела своего папочку, впрочем, ее мать видела его на один раз больше...

– Знаешь что, вонючий докторишка, – Швахеру на миг показалось, что устами молодой женщины вещает сам дьявол, – если ты не скажешь Мише, что ошибся сам, я клянусь, собственноручно сделаю тебя инвалидом! Делай, что хочешь – извиняйся, говори, что ошибся, поменяй ребенка... Ты же всесильный – сам хвалился тысячу раз! Помнится, ты говорил, что можешь заделать ребенка семье педиков, если понадобится!!! Мне нужна здоровая девочка Ксюша. Я уже почти ее люблю, а Миша – тем более. Пока давай так – этого разговора между нами не было. Я просто лежу и жду, когда заживут мои дырки в животе... Приезжай потихонечку и привези мне нормальную девочку. Папа ни о чем не догадается, но если вдруг захочет сделать генетический анализ, ты знаешь, какой должен быть результат!

Маша замолчала, не отводя тяжелого взгляда от потного акушера. Швахер, паскудно улыбаясь, обещал подумать. Ему показалось, что девушка Маша с неизвестной генетикой способна на все. Было в ней что-то крайне неприятное: то ли отвисшая нижняя губа, когда она изрыгала проклятья, то ли волчьи глаза с неприятным злобным свечением, то ли в целом энергия негативного потребления...

Швахер оценивал Машу по медицинским параметрам.

Мария обладала модным на сегодня силуэтом: очень длинная тонкая талия, плоский живот, кривоватые ноги с тонкими вогнутыми икрами. Привлекали внимание Машины руки – несоразмерно большие кисти с круглыми, широкими, выпуклыми ногтями казались отдельно прилепленным элементом хрупкого туловища. Профессионал с первого взгляда видел контраст между нормального размера головой и слишком развитой нижней челюстью, но простому смертному это не бросалась в глаза, потому что в целом Маша не была уродиной. Эти мысли просвистели в голове Швахера, пока пациентка выносила вердикт:

– У тебя есть три дня на решение вопроса. Дальше решать буду я... – сказала Маша и помолчала. – И Миша... – Лицо девушки исказилось в отвратительной гримасе, предполагающей прощальную улыбку.