последнюю узницу. Долговязая юная девушка привалилась к обшитой панелями стенке кабины. Для нее не понадобились стяжки и скотч. Она спала.

На табличке возле ее колена сообщалось: «Я ЗАБЫЛА, ЧТО Я БЕСПОМОЩНА».

Диклан заставил себя шагнуть в лифт. Он слышал собственное дыхание, словно ему на голову надели мешок.

Двери плавно закрылись.

Он нажал кнопку десятого этажа.

Диклан возненавидел каждую секунду этой поездки. Происходившее напоминало какое-то безумие.

Табло под потолком лифта мигало все время, пока кабина, ветхая, как и весь отель, ползла вверх.

Как только загорелась цифра девять, девушка приоткрыла глаза. Совсем немного. Только на мгновение. Но стоило на табло вспыхнуть цифре десять, глаза пленницы распахнулись. Живительные магниты, – догадался Диклан.

Особое приглашение позволило ему подняться на десятый этаж, заполненный живительными магнитами, и какой-то из них оказался настолько мощным, что смог разбудить девушку в лифте. Не настолько, чтобы пробудить ее тело, но достаточно, чтобы пробудить ее разум.

Двери лифта распахнулись, девушка вздохнула, и Диклан понял, что ее посадили в лифт в качестве наказания. Или пытки. Выбирайте слово сами. Сколько бы ни продлился Волшебный базар, она будет подниматься в кабине лифта вверх, приходя в сознание, а потом раз за разом снова погружаться во тьму.

А после она сгорит вместе со зданием?

Диклан колебался.

– Лот 531, – прошептала девушка. – Это я. Ставка высока.

Он вышел из лифта.

И оказался в окружении живительных магнитов. Когда-то здесь располагался номер люкс, теперь же каждая комната превратилась в экспозицию предметов искусства. Стеклянные полки были заполнены ювелирными изделиями, серебром и фрагментами скульптур. Бронза на постаментах. Рисунки в тубусах. Картины за бархатным канатом. Платья и жакеты, туфли и перчатки, искусно украшенные бисером, драгоценными камнями и вышивкой. Даже выставленная здесь кровать с изумительной резьбой, покрытая эффектными стегаными одеялами и гобеленами, явно была магнитом.

У каждого дверного проема стоял громила с оружием наперевес.

Какими бы ни были ставки на Волшебных базарах раньше, сейчас они многократно возросли.

Диклан оказался лицом к лицу с Магриттом.

Для него стало такой неожиданностью увидеть картину в подобном антураже, что он не смог изобразить привычное равнодушие. Знаменитое полотно, официально названное «Сын человеческий», большинству людей, далеких от искусства, было известно как «Человек в котелке», что на самом деле являлось названием другой, менее известной картины Магритта с изображением голубя. На выставленном здесь полотне был изображен анонимный бизнесмен в темном пиджаке, красном галстуке и шляпе-котелке. Он стоял лицом к зрителю на фоне каменной кладки. Его руки безвольно свисали вдоль тела, а один из локтей был слегка согнут в неправильную сторону. Черты его лица полностью скрывало парящее перед ним зеленое яблоко.

Во время учебы в старших классах с Дикланом приключился период умеренной одержимости этой картиной. Или скорее одержимости тем, что говорил о своей работе сам Магритт, он считал, что зритель отчаянно хочет увидеть лицо мужчины не потому, что оно наверняка интереснее яблока, а потому, что, в отличие от яблока, оно скрыто. Диклан записал слова Магритта на первой странице своей тетради по английскому языку за ту четверть и до сих пор помнил их слово в слово как стих из Библии.

– Красавец, не правда ли? – спросила Барбара Шатт, бочком придвинувшись к Диклану. Представительница Боудикки, как всегда, выглядела обманчиво безобидной в невзрачной блузке с криво приколотой, оскорбительно безвкусной булавкой в виде петуха. У края бокала с шипучим напитком в ее руке лопались крошечные пузырьки воздуха.

– Сперва ты смотришь на нее и думаешь: вау, это картина! А потом понимаешь: опаньки, я ведь уже видел ее раньше, это та самая картина.

Они стояли плечом к плечу, настолько близко, что Диклан слышал, как она сопит носом, и чувствовал запах ее духов.

Он сказал:

– Все видимое скрывает под собой что-то другое, и мы всегда хотим увидеть то, что скрыто за видимым.

– Откуда это?

– Это слова Магритта.

– О! Ты умница. А в моей голове нет места цитатам. Вот шутки другое дело! К примеру, послушай: почему нос не может быть длиной двенадцать дюймов?

Диклан промолчал. Пауза затянулась, пока он наконец не сообразил, что должен что-то ответить.

– Почему?

– Потому что тогда он был бы ногой![10] – она смеялась так громко, что едва не расплескала свой напиток. – Вот умора! Кстати, а где твоя подруга Джордан? Решила взглянуть на ожерелья? А может, смотрит кольца, если ты понимаешь, о чем я, парниша?

– Она не пришла, – ответил Диклан и сразу понял, что она знала об этом.

В свете этой новости ему пришлось пересмотреть свое мнение о ней.

– Ох, милый, но мы так хотели, чтобы она пришла, – сказала Барбара Шатт. – Дело не в том, что мы не рады такому красавчику, как ты! Но…

– Когда мы просим о чем-то, и вы соглашаетесь, мы ожидаем, что просьба будет выполнена, – вмешалась в разговор Джо Фишер. Сегодня она собрала свои прямые волосы в очень тугой пучок, поэтому ничто не скрывало ледяное выражение ее лица. – И думаю, сделка заключалась в том, что вы приедете сюда с Джордан Хеннесси и информацией о собственности вашего отца.

– Мы еще не заключили сделку, – возразил Диклан. – Предполагалось, что сегодня мы обсудим условия. Я ясно дал это понять.

– Ой, я не поняла по телефону, – сказала Барбара Шатт Джо Фишер. – А ты поняла? Черт возьми, похоже, это тоже большое, жирное «нет». Мне очень жаль, что вы проделали такой долгий путь, но мы ничем не сможем вам помочь.

Диклан постарался говорить как можно спокойнее.

– В Амбарах есть немало вещей, которые могут вас заинтересовать. Решение Джордан – это ее выбор, не мой. Она не имеет никакого отношения к моим делам.

К его изумлению, Барбара Шатт и Джо Фишер просто отвернулись от него и направились по своим делам, увлеченно болтая на ходу. Видимо, он должен был побежать за ними и умолять, чтобы они могли снова ему отказать.

Он сказал, повысив голос:

– Значит, так вы заканчиваете разговор со своими клиентами?

Обе женщины остановились и повернулись к нему.

Барбара Шатт сказала:

– Милый, твой отец умер, а брат исчез. Остался только ты. Ты услада для моих глаз, если понимаешь намек, но в остальном какой с тебя прок?

– Пожалуйста, выпроводите этого человека, – сказала Джо Фишер охранникам.

И его действительно вывели под конвоем из двух охранников. Снова в лифт, где проснувшаяся девушка проговорила: «Лот 531». Один из охранников ударил ее ногой по лицу. Греза тихо постанывала, пока кабина не опустилась ниже и коллекция магнитов не перестала на