— Меня зовут Аш Модей. Прошу меня извинить, если я показался вам дерзким. Просто я невольно услышал обрывок вашего разговора, где вы упомянули другой мир. Поэтому я решил взять на себя смелость и познакомить вас с происходящим здесь.

— Это очень мило, — начал Питер, — месье…

— Зовите меня просто Аш.

— …Аш. Правда, это очень мило с вашей стороны. Но почему вы решили, что мы имели в виду именно этот симпозиум?

— По вам видно, что вы не постоянные гости на подобных мероприятиях. Я прав, не так ли?

— Зависит от того, что вы имеете в виду, — уклонился от ответа Питер.

— Вы не принадлежите к этому кругу, потому что не верите во всякую абракадабру, каббалистическую игру слов или в истинную Тору.

Аш изобразил на лице заговорщическую улыбку и немного наклонился вперед, как тренер сборной по футболу в пятиминутном перерыве.

— Потому что вы не уважаете Вечного жида, графа фон Сан-Германа. Потому что верите в предсказания Нострадамуса ровно столько же, сколько в слезы Черной Мадонны. Вы никогда ничего не слышали о гомункулусе, наверняка не знаете имен ни архангелов, ни предводителей демонических легионов. Могу предположить, что Парацельса вы считаете врачом, а Гуго де Пейна[19]рыцарем. Я прав?

Питер замешкался, но Патрик ответил за двоих:

— Да, черт возьми, вы нравы. А что, вам это мешает?

Аш улыбнулся.

— Да нет, ни в коем случае! На симпозиуме нельзя заниматься миссионерской деятельностью — так повелось с давних пор. У каждого из присутствующих здесь своя правда, и, как показывает практика, собственная правда зачастую основывается на отрицании других истин. Благодаря обоюдному уважению на симпозиуме все равны, — он развел руками, — но вы же понимаете, что каждый считает себя равнее других.

Он снова засмеялся.

— А во что верите вы?

— Я не могу сказать вам этого, да это и не имеет никакого отношения к делу, месье…

— Патрик Невро. А это мой коллега, профессор Питер Лавелл.

Аш немного замешкался.

— Профессор Лавелл. Не тот ли это самый профессор Лавелл?

— Пока еще мне не встретился ни одни однофамилец, — сказал Питер.

— Вы знакомы? — спросил Патрик.

— Нет, не совсем. Но ваши работы произвели в наших кругах неизгладимое впечатление. Некоторые из нас легко отделались, а были и такие, которым это далось куда сложнее.

— Напрашивается вопрос, к какой группе относитесь вы, — сказал Питер.

— Я не таю обид, господин профессор, — ответил Аш с улыбкой на лице, — но, с другой стороны, чего стоит личное мнение, когда в игру вступают такие понятия, как вера или поиски истины?

— Вы хоть намекните, о чем идет речь? — потребовал Патрик, обращаясь к обоим.

— О моих прежних исследованиях, — пояснил Питер, — о моей последней книге и лекциях, которые я читал до недавнего времени. Я многое изучал и встречался с разными людьми…

— И писали, — добавил Аш.

— Из-за этого вам не по себе до сих нор? — спросил напрямую Патрик.

— Ой, да будет с нас старых историй! — Аш махнул рукой. — Вы позволите мне немножко поводить вас здесь, можно даже и инкогнито?

— Почему бы и нет?

— Отлично. Тогда просто следуйте за мной, стараясь не привлекать внимания.

Аш провел исследователей через несколько проходов и коридоров. Пол некоторых из них был покрыт не совсем подходящими, но прочными коврами. В остальных же был обычный деревянный паркет или вообще каменный пол. Помещение, отведенное под симпозиум, имело столько ответвлений и было обставлено мебелью настолько неорганично, что создавалось впечатление, как будто проходишь мимо разных зданий, просто стоящих рядом. И никто никого не замечает. Троица прошла мимо комнат с распахнутыми настежь дверями. Внутри них были выставлены кое-какие экспонаты или велись тихие беседы. Аш указывал путь исследователям и незаметно следил за присутствующими.

— Это мероприятие, «Обмен», проходит очень нерегулярно, приблизительно раз в десять лет, — пояснил он. — Как вы, наверное, догадываетесь или наверняка знаете из собственного опыта, господин профессор, разные школы мистики не очень любят друг друга. Одни причисляют себя к хранителям древнего христианства, другие — к сатанистам и ученикам Алистера Кроули,[20]третьи же хотят возвратить к жизни кельтское мастерство друидов и танцевать обнаженными в лесу в ночь на Белтейн.[21]Насколько мы различаемся, настолько же сильно мы ненавидим друг друга и враждуем между собой. Вы заметили, что самые жестокие и кровопролитные войны ведутся всегда на почве религиозных распрей? Так было во времена крестовых походов, так есть и сейчас в Северной Ирландии или на Ближнем Востоке. Гитлер и Сталин искусственно вызывали в людях религиозное чувство, чтобы посылать свой народ на войну.

Аш как бы случайно задержался у одной из колонн и облокотился на нее.

— Если более детально заняться историей возникновения того или иного течения, то невольно всплывет очень много схожего. Кое-что из этого исследовали вы, профессор Лавелл. Что-то пришло из эпохи Ренессанса, что-то из средневековья. Очень часто корни всех течений уходят в раннее христианское время или даже еще дальше, в прошлое. На поверку оказывается, что исторических загадок и вопросов — ограниченное количество. И все мы, в той или иной степени, занимаемся их изучением. Для этих целей и был создан наш симпозиум. Перед приходом сюда мы смело сбрасываем все наши различия за борт и спокойно обмениваемся информацией — совершенно без задних мыслей и чисто научно. И только по тем самым общим вопросам. Такая идея пришла в голову графу фон Сан-Герману. Именно он организовывал самые первые встречи. Позднее он передал свои полномочия другим представителям и стал появляться здесь все реже. Если я ничего не путаю, то вот уже четвертую встречу его нет на симпозиуме.

— Вероятно, он уже скончался, достигнув своего стапятидесятилетия, — сказал Патрик циничным тоном, — или пока нет?

— Я не уверен, но в последний раз, когда я его видел, ему было уже далеко за сто пятьдесят, — Аш засмеялся. — Но мне, право, неловко долго мучить вас. Вернемся к нашей экскурсии: как вы знаете, этот симпозиум проходит под знаком каббалы. Но это отнюдь не значит, что другие вопросы не могут здесь подниматься.