Тимофей усмехнулся в ответ:

— Быль то или нет, что про характериников сказывают, но в войске князя есть казачок. Открыто, что характерник, он не говорит, но все знают, что может он кровь заговорить и рану молитвой затворить… В таком деле без очень сильной веры и чистоты сердца никак нельзя. Вот потому я и думаю, что не могли характерники к черкасам Лисовского и прочим ворам да самозванцам примкнуть… Где чистота сердца — и где служение этой нечисти?

Немного помолчав, я ответил:

— В наших землях такого нет. Но вот на севере италийских королевств — тобишь земель фрязей, если по-вашему — живут землепашцы и пастух бенанданти.

— Бе. ман… Язык сломаешь! Тьфу!

Сотник аж сплюнул от возмущения, вызвав мою усмешку:

— Так вот, говорят, что во сне бенанданти выходят из собственных тел и сражаются с колдунами и ведьмами. Ну и даром целительским они тоже обладают.

— Чудно.

— Настолько чудно, что привлекли внимание «святого престола». А внимание инквизиции мало когда заканчивается всеобщим праздником с подарками и попойкой… Скорее огнем и пытками.

Стрелец рассудительно заметил:

— У нас характериников никто не трогает. Таких воинов наперечет! Да и нет у нас этой инк…зац… Тьфу ты, что за названия вычурные!

Я только покачал головой.

— Просто радуйся, друг мой, что до ваших земель рука «святого престола» не дотянулась и что вам неведома инквизиция. Ну, а папских иезуитов мы уж как-нибудь остановим!

«Орел» горячо меня поддержал:

— Латинянам в нашу землю хода нет!

Вновь мы замолчали — но тишина показалась мне какой-то тягостной, неуютной, хоть лес вокруг нас и ожил привычными ночными звуками.

— Значит, говоришь, характерники бесшумно ходят?

Немного подумав, прежде, чем ответить, товарищ мой с лёгким вздохом ответил:

— Не только. Бают также, что некоторые характерники вообще в зверей перекидываться могут, в волка, иль лису, иль соколом в небо воспарят! А также погоду поменять… Но если в последнее я ещё верю — святой молитвой и не такие чудеса творятся! — то все остальное уже небылицы ляхов. Как в той истории, когда характерник глаза им отвёл — они ведь так и не поняли, куда черкасы делись! Потому и выдумали, что казаки птицами обернулась или зверьем каким… И про твоих бенендатов точно все выдумали!

Тимофей коротко хохотнул — а вот меня категоричность стрельца даже немного обидела:

— Это почему же?!

— Да потому, что любой сказать может, что во сне с нечистью сражался! Хах, даже мне такое снилось! Но разве это можно проверить!? Никак не проверишь! Так я все что угодно могу сказать про свой сон. Что, к примеру, выхожу из тела своего ночью, да в гарем султана турецкого заглядываю каждый раз! И что всем телом я дух бестелесный, но вот уд мой вполне ощутим!

Мы оба грянули дружным хохотом — и тут же оборвали его, вспомнив о незнакомцах, бродящих где-то рядом. Замолчали, тревожно озираясь по сторонам, положив руки на оружие… Но сколько бы не ждали, треск веток так и не раздался в пределах нашей слышимости.

За время вынужденного молчания я успел подумать о том, что стрелец кругом прав. Что люди склонны верить во всякие небылицы, но не проверять. И что инквизиция этому только способствует! Чепуха слава пастухов или нет, а «псы Господни» уже накинули хворост.

И смешно, и страшно.

— Расскажи еще про казаков волшебных. — с закинул руки за голову, примастив ее на седле. Но Тимофей лишь мотнул головой:

— Спи, фон Ронин. Завтра, дай Бог, уже будем в монастыре. Возьмём благословение у старца Иринарха, переночуем за стенами обители — и обратно, к князю подадимся. Глядишь, на обратном пути приключений поменее будет…

Необычное умиротворение накрыло меня с головой после последних слов сотника. Вяло улыбнувшись им, я закрыл глаза.

И уснул.

Глава 12

…— Получается, что наши «аватары» — а может быть, даже и предки! — путешествуют вместе и держат путь к старцу Иринарху в Борисоглебский монастырь!

Мы вновь встретились со Стасиком — мой товарищ еще по студенческой скамье даже отгул на работе взял, чтобы увидеться сегодня со мной с самого утра. Чего ему это стоило, учитывая нрав начальницы — отдельная песня! Но итог таков: Стас сидит на моей кухне, за обе щеки уплетая запеченную в духовке картошку со свиными ребрышками, приготовленную перед самым его приходом. Причем даже с едой во рту он успевает рассказывать о приключениях Себастиана фон Ронина, кои он видит во сне!

И я эти рассказы слушаю с добродушной улыбкой, не испытывая при этом даже намека на белую зависть — ибо я также видел огромный кусок жизни стрелецкого сотника Тимофея Орлова по прозвищу «Орел»! Видел во всех подробностях, включая даже зримые воспоминания его отрочества и начала Смуты — а также пережил, будто наяву, все путешествие с фон Рониным!

Когда мой друг закончил, наконец, свой эмоциональный рассказ и уже более спокойно принялся добивать остатки жаркого, за столом повисла тишина, показавшаяся мне какой-то неестественной и тягостной. Немудрено, учитывая, что минутой ранее мы со Стасиком наперебой рассказывали друг другу фрагменты наших снов-видений о совместном путешествии! Причем в какие-то мгновения мне казалось, что передо мной сидит вовсе не мой старый товарищ — а тот самый Себастиан фон Ронин из сна с его задумчивой полуулыбкой на губах и цепким взглядом бывалого вояки! Они ведь действительно похожи, эти двое…

— Послушай, друг мой — а что ты скажешь о внешности Тимофея? Имею в виду — я ни разу нигде не видел его отражения. На кого он похож?

Стас, обгладывающий последнее ребрышко, даже отложил его в сторону, напряженно размышляя над моим вопросом — и одновременно с тем легонько сощурился, разглядывая меня так, словно видит впервые и не стесняется при этом изучать. Помолчав минуту, он, наконец, выдал:

— Ты знаешь, а ведь Орел на тебя похож. Да, очень похож! Тебе бы такую же пышную бороду как у него… Ну и телосложение у стрельца все-таки помощнее будет, он прям коренастый весь такой, рослый и крепкий…

Я усмехнулся, на что мой товарищ только мотнул головой:

— Да я не в обиду, Андрей. Просто говорю, как есть.

Кивнув в ответ, показывая, что обиды никакой нет, я потянулся к салфеткам:

— Ну так и ты на рейтара смахиваешь крепко — иногда сижу рядом, и кажется, что вновь с ним общаюсь… Выходит, это предки наши?

Стас пожал плечами:

— Может быть.

Я вновь усмехнулся:

— Ладно, кем там приходятся нам Себастьян