В некоторых районах Дрездена сирены не звучали. В большинстве районов энергоснабжение было нарушено в результате первой атаки, и второй налет стал для людей совершенной неожиданностью.

Когда «Ланкастеры» освещения пролетали над горящим Дрезденом, за несколько минут до времени «Ч», бомбардиры-навигаторы видели оживленные дороги и автострады, ведущие в Дрезден. Длинные колонны грузовиков с ярко горящими фарами медленно ползли к городу. Это, видимо, были колонны грузовиков, доставлявших продовольствие, а также пожарные команды, прибывавшие из других городов Центральной Германии.

Было очевидно, что подтверждался второй компонент стратегии двойного удара Харриса: уничтожение не только пассивной обороны Дрездена, но и большого количества сил, привлеченных из окрестных городов.

«Это был единственный раз, когда мне стало жалко немцев, — сказал штурман-бомбардир „Ланкастера“ из состава 635-й эскадрильи. — Но моя жалость длилась всего несколько секунд; задача состояла в том, чтобы нанести удар по врагу и ударить по нему очень сильно».

Соединение «Ланкастеров» к тому времени осветило весь район сериями парашютных светящих бомб.

С точки зрения немцев, начало массированной атаки города, предваряемое волнами «следопытов», должно было стать зловещим зрелищем: указатели цели, опускавшиеся сверкающими каскадами, ослепительно сияли над обреченным городом, предвещая его ужасную кончину. Экипажи бомбардировщиков получили инструкции следить за горящими в небе огнями, опускавшимися на город-мишень; но в огнях едва ли была необходимость. В 1.24 ночи 14 февраля 1945 года у экипажей не было никакого сомнения в том, что они на самом деле находятся над Дрезденом. Весь город, от одного конца до другого стал морем огня. «Район был так ярко освещен, — писал впоследствии один летчик в своем дневнике, — что нам были видны другие наши самолеты, так же как след от собственного самолета в разреженном воздухе».

Штурман другого самолета той же группы вспоминает:

Бортинженер 1-й группы вспоминает, что мог писать в бортовом журнале при свете, проникавшем в кабину по всей длине фюзеляжа.

Огнями указателей целей можно было руководствоваться, если они горели в течение четырех минут каждый. По этой причине было спланировано так, что бомбардировщики визуальной маркировки должны были прибывать с интервалами три-четыре минуты на протяжении всей атаки Дрездена. Немногим из экипажей главных сил был хорошо известен характер цели, которую они атаковали, так как единицы удосужились изучить накануне во второй половине дня в комнатах инструктажа карты и планы, составленные с учетом данных разведки. Большинство довольствовались тем, что брали прицел по огням указателей целей, сбрасываемых «следопытами», и следовали инструкциям, передаваемым по радио головным бомбардировщиком.

Штурманы-бомбардиры были слишком заняты для того, чтобы поинтересоваться, как им уничтожить железнодорожную станцию, штаб германской армии, здание гестапо или завод по производству отравляющих газов, о которых им сообщили с таким популистским энтузиазмом, если головной бомбардировщик постоянно указывал главным силам, чтобы они сбрасывали бомбы на различные части города. Одним из районов, который упрямо не желал загораться, был Большой сад, прямоугольный парк в Дрездене, сравнимый по размеру с лондонским Гайд-парком. Многие тонны бомб были израсходованы в тщетных попытках поджечь парк, облака дыма, относимые ветром в восточном направлении через город, закрывали эту часть района цели.

И опять немецкая истребительная авиация была парализована. На этот раз трудность заключалась не в отсутствии топлива или в недостаточной подготовке аэродромов. Пилоты ночных истребителей на аэродроме в Клоцше ясно видели большие пожары, разгоравшиеся в Дрездене, менее чем в 8 километрах к югу. Когда к ним по обычным каналам проводной связи поступила новость о другом соединении, приближающемся к Центральной Германии с юга, никто из летчиков уже не сомневался, что и вторая атака нацелена на Дрезден. Командир авиабазы сразу же приказал всем экипажам занять места в самолетах Ме-110 в готовности № 1. Наземные команды находились рядом и готовили оборудование для старта.

В 00.30 зажглись огни по периметру и освещение взлетно-посадочной полосы, ярко высвечивая силуэты сотен самолетов, размещенных вокруг внешней границы аэродрома. Все эскадрильи истребителей и транспортных самолетов были стянуты в Клоцше для того, чтобы обезопасить Восточный фронт и предотвратить его прорыв. Но взлетно-посадочные полосы предназначались не для ночных истребителей. Командир авиабазы объяснил, что из Бреслау ожидается прибытие транспортных самолетов (они были блокированы тогда армиями маршала Конева). Огни взлетно-посадочных полос можно было выключать только время от времени. Экипажи истребителей протестовали, заявляя, что аэродром может быть уничтожен, если экипажи бомбардировщиков заметят его. Командир авиабазы оставался непреклонен.

Огни аэродрома то включались, то выключались, как будто давая знак британским самолетам атаковать.

Как бы то ни было, 18 «Мессершмитов» с полными топливными баками и готовым к бою вооружением ждали команды к взлету. На этот раз было ясно, что им хватит времени для того, чтобы набрать необходимую для атаки высоту. Но прошли сначала 10, затем 20 и, наконец, 30 минут после объявления по проводной связи тревоги, а зеленая ракета все не загоралась.