– Можешь злопыхать и дальше, но я пойду на все, чтобы не допустить их отправки в резервацию! Мне нужно, чтобы ты закончил доступный препарат как можно скорее. Поддерживающая терапия – плохой вариант, Харген забирает ее для себя и членов совета. Так что если потребуется, я приду и встану за твоей спиной с глоустером. Чтоб ты даже по нужде не отлучался, пока мои дети…

– Можешь взять лекарство в лаборатории.

– …не перешли на вторую стадию… Что ты сказал?..

– Можешь. Взять. Лекарство. В лаборатории.

– Шутишь?

– Я уже выполнил план по жестокому обращению с детьми сегодня. У меня лимит, знаешь, – по одному засранцу в день. Так себе принцип в случае с твоими букашками, из которых вырастут мерзавцы вроде папаши – но ничего не могу с собой поделать.

Они подлетали к зданию института. Кайнорта признался, что растил близнецов – мальчика и девочку пяти лет. Об их матери эзер не рассказывал, а Эйден не спрашивал, чтобы не расшатывать свою ненависть. Диагноз поставили сутки назад. Все же он поглумился напоследок.

– Почему было не сказать мне об этом вчера? Ну, или в архиве. – он вздохнул и прикрыл глаза. – Я бы помог. Ты бы меня отпустил. И самое главное, мой глаз остался бы при мне.

– Очень смешно. Мне даже сейчас еще кажется, что это блеф.

– У тебя проблемы с доверием.

– Тебе не понять. Ты никогда не был действительно… нет, не злым… плохим. Бывало всякое: ты поступал жестоко, немилосердно, и ничего святого в тебе нет. Но ты не знаешь, что значит быть натуральным монстром. А я знаю, Эйден. Тело этого зверя у меня в прошлом, щупальца в настоящем – и даже в будущем мне видится кончик его хвоста. Я не щадил ни чужих женщин, ни их детей, поэтому и не жду теперь жалости к своим. Проблемы с доверием, говоришь? Да я вообще не знаю, что это.

Крыть было нечем, и Эйден промолчал. Эзерам приходилось по крупицам выгрызать для себя жизнь из той скалы ненависти, что возводили перед ними.

В лаборатории Бритц снял с андроида наручники и получил от него лекарство.

– Здесь хватит на три дня. За это время я что-нибудь придумаю.

– Спасибо. М-м… Может быть, я могу чем-то помочь? – Кайнорт чуть было не сказал «еще чем-то», но вовремя опомнился, полагая, что император вряд ли попросит выжечь ему и правый глаз.

– Ты совершенно случайно не разбираешься в соединениях ртути?

– Нет.

– Цезия? Галлия?

– Я полицейский.

– Тогда ничем.

Как только эзер ушел, Эйден бросился к компьютеру. Где бы ни находилась его непутевая ассистентка, на автоматическую связь с лабораторией ее комм не выходил с прошлого вечера. Андроид ведь не знал, что гаджет замерз еще в холле архива. Он нашел домашний адрес Самины в общем перечне сотрудников. На его запрос интеллектуальная система управления домом ответила, что хозяйки нет уже несколько часов.

Да где же она?

Первой (и не самой разумной) мыслью было вернуться к архиву. Если девушка не попалась охране, она могла все еще плутать по коридорам или угодить в одну из ловушек. Представляя один жуткий исход за другим, Эйден обошел защитный контур этажа и выяснил две вещи. Первая – систему Кай переустановил на совесть, лазеек не было. И вторая – фантазия на кровавые сценарии у него самого оказалась чересчур богатой. И больной.

Эйден перевел дух. Может, наконец, заняться собой? Он подошел к большому зеркалу в комнате персонала и стянул грязное тряпье, все в пыли, амальгаме и черном красителе. В душевую капсулу при желании можно было забираться прямо в одежде, технология аэрочистки одновременно мыла и стирала. Император разделся в силу привычки. В зеркало лучше было пока не заглядывать: бледная кожа, почти как у местных, лохматая голова, порезы от вентиляторов и уколы стрекозиного хвоста на животе, отросшая за несколько дней щетина. Серебристых узоров на лице стало больше. К шрамам от битвы с палачом добавились ожоги от потеков раскаленного металла, который когда-то был глазом. Эйден побывал в душевой капсуле, но на отражение в зеркале это почти не повлияло. На ощущения – тоже. Весь процесс занимал лишь несколько секунд, после которых было непонятно, почувствовал ты себя человеком или нет. Хотя андроид всячески отрицал в себе это желание, именно на Бране, с ее маниакальной экономией влаги, он скучал по ощущению жизни, которую дарил оксид водорода. Ибрионцы были любители поплескаться, натуральная и искусственная, вода в столице Империи текла без ограничений. А власти Цараврии пошли еще дальше и всячески поощряли использование местных источников для любой нужды, чтобы хоть немного подсушить спутник. На Бране же, чтобы почувствовать себя человеком, можно было, например, поесть.

Застегивая на ходу новые брюки, Эйден прошел в хранилище личных вещей. Там, аккуратно припрятанные, лежали обеденные заначки сотрудников. Порошок для приготовления биокиселя Шиманая, блистер питательных экспресс-капсул для андроида и зеленое яблоко.

– Ты не оставила мне выбора, – пробормотал Эйден, забрал яблоко и вернулся к компьютеру.

Ассистентки все не было. Нигде, мать ее. На этаже химиков кто-то остался работать на ночь, так что о вылазке за ртутью нечего было и мечтать. Андроид выбрал самое широкое окно и устроился на подоконнике. С него открывался умопомрачительный вид на город, глаз уже не беспокоил, сочное зеленое яблоко напомнило о Самине. Вернее, о ее принципе «не-делюсь-своей-едой», который Эйден теперь с наслаждением игнорировал. Надо было проанализировать данные из архива, и он провел пальцем вдоль лучевой кости. На предплечье засветились широкие виртуальные браслеты с информацией. Их было несколько, расположенных от запястья до локтя. Андроид вращал их одним касанием, менял местами и наконец вывел то, что показалось интересным, голограммой прямо в воздух перед собой. Он откинулся назад, устраиваясь поудобнее.

Итак, магнетарное оружие не управлялось напрямую с Браны. Кто бы мог подумать. В столице Альянса находилось устройство передачи команд к планете-наводчику – бинарной системе из двух огромных космических тел с общими атмосферой и магнитным полем. Они вращались в поблизости от первой нейтронной звезды в цепи. Команды, полученные из гиперпространства, меняли соотношение полей в бинарной системе, и мощные выплески энергии влияли на звезду. В ответ звезда передавала сигнал по цепи другим магнетарам галактики, и они либо формировали защитные барьеры на границах, либо наносили смертельный удар по врагу. Или по своим, если те плохо себя вели.

Бинар здесь казался слабым звеном. Нашлось много плюсов в том, чтобы бороться не с мощной рентгеновской звездой, а с магнитным полем планеты-наводчика. Минусом было путешествие туда. От врагов бинар скрывал магнетарный барьер, а от своих – запутанная и опасная зона полета. И к тому же необходим был серьезный повод, чтобы Харген выпустил пленника за пределы гиперпространства. Что ж, повод Эйден ему преподнесет вместе с лекарством. Даже не он сам, а другие правящие дома, где найдутся эпидемии похлеще уробороса. Этот путь к свободе был корявым, долгим, но единственным. Робототехники Альянса установили в его позвоночнике «кротовый чип», который схлопывал туннели при побеге и взрывался при неаккуратной попытке извлечения.