Вера охнула, села мимо стула, быстро встала и с растерянным лицом сказала:

– Ка-ак? А я думала, что твоя Люда – пройденный этап. Я не разрешаю, – завизжала Вера, – я так не хочу! Я только год живу счастливо!

– Погоди-погоди, как год? А девять лет до этого ты не была со мной счастлива?

– Была, но это было другое счастье – ворованное. И только год, всего один год, ты был только мой.

– Так ты собственница?

– Лёшечка, все женщины собственницы.

– Так все эти девять лет ты играла и делала все, чтобы выдернуть меня из семьи?

– Конечно, а как ты хотел? Я что – должна была смириться, что ты с ней, и она официальная? А я? Как же я? Какая роль у меня?

– Но тебе стало легче, когда я женился?

– Да. Я обрела абсолютное счастье, мой любимый стал моим мужем. Все 9 лет я спала и видела нас вместе – и мечтала об этом. И сейчас я тебя никому не отдам. Ты слышишь? Я готова переехать в Питер для того, чтобы ты мог днем видеться с детьми, но ночи – только мои. Ночи я никому не отдам.

Алексею стало как-то грустно. Он почувствовал, что не он владеет ситуацией, а она, Вера, – глава основного сюжета в «сценарии» их жизни. Тем временем Вера начала дергать Алексея вопросами и наставлениями. Он молча наблюдал, изредка говоря «да, да, да», и его осенила мысль: «Все с первой минуты их отношений было инсценировано Верой. Если сосредоточиться на воспоминаниях того времени, то приходит понимание – я этого изначально не хотел». Алексей прервал свои рассуждения и спросил:

– Скажи, дорогая, а когда впервые тебя посетила мысль обо мне как о мужчине, которого ты желаешь?

– Ой, – радостно щебетала Вера, – помнишь, я пришла к вам на стажировку после третьего курса журфака?

– Да, помню, – сухо ответил Алексей, – и что?

– Так вот, тогда. Тогда я влюбилась с первого взгляда.

– Да-а? – протяжно и ошарашено спросил Алексей.

– Да-да-да, – радостно говорила Вера.

– Но прошло 5 лет, насколько я понимаю, прежде чем у нас завязались отношения.

– Да, ты часто приезжал со своей мымрой, вечно недовольный и раздраженный.

– «Мымра» – это Людмила? Не смей ее так называть.

– Хорошо.

Алексей решил пойти в кабинет и подумать, кто «кошка», а кто «мышка». «Похоже, – думал Алексей, – что я действительно оказался неустойчивым морально и поддался мимолетному желанию. Но потом – все, что было потом, – я действительно не понимаю, как все закрутилось. И правильно говорит Владлен Петрович – это «узел». Но с другой стороны, это мой второй брак и двое детей, которых я люблю, мне комфортно и хорошо. И до той минуты, пока я не пришел на этот тренинг, я нагло думал, что счастлив. Да, я скучаю время от времени по Людмиле и детям, но Верочка – такая мастерица, ни на миг не оставляла меня в печали. Люда никогда не уделяла мне столько внимания. Она всегда была занята детьми. А Вера наоборот – дети на втором месте, а я на первом. Да, я понял, вот что меня «усадило» прочно в сети Веры – первое место». Рассуждения и мысли прервали голоса детей:

– Папа, папа, мы идем укладываться, ты почитаешь нам сказку?

Алексей понимал, что каждый его шаг контролирует Вера, и сейчас детям был приказ: «Идите к папе и просите почитать сказку».

– Да, – сказал Алексей, – бегу-бегу к своим малышам.

В семье Долговых был переполох – приехала бабушка, привезла кучу сладостей, дети кружили и радостно щебетали. Максим и Катя решили вызвать маму Анфису Георгиевну на выходные подежурить. Маленькое романтическое путешествие придумала Катя. Максим, слушая ее план, радостно кивал. Задал только один вопрос:

– Что-то в нашем романтическом путешествии маловато эротики.

– Эротика будет, – радостно сказала Катя, – просто не хочется о ней говорить.

– А ты помнишь, что говорил Владлен? Чем больше разговоров о близости, тем вожделеннее и приятнее сам факт.

– Да, Максим, мне странно слышать, как ты апеллируешь к словам Владлена.

– Почему странно? Я очень даже впечатляюсь, мне нравится идея сексуальных практик «здесь и сейчас», а то вечно то «голова болит», то «не сейчас».

– Ну, неправда, масик, это было раз 5 за 14 лет.

– Вот-вот, пять раз! А я все помню. – Они расхохотались и, расцеловав детей, откланялись.

Путь на турбазу был неблизким, по лесной ухабистой дороге. Уже почти стемнело, и Максим начал нудеть:

– Катя, ну что ты – не могла выбрать заведение поближе к городу? Ну зачем же так далеко? Нам завтра возвращаться, пробки.

– Знаешь, родной, мне вот с тобой в дороге дальней или в пробке – все равно; мне хорошо с тобой, неважно где; мы вдвоем, мы так редко остаемся вдвоем.

– Ну, хорошо-хорошо. Смотри, сколько нам осталось? Что говорит навигатор?

– 25 км до конечного пункта.

Турбаза выглядела уныло и пугающе: кругом темный лес. Звонок в видеофон, раздвижные ворота, а внутри – сказка. Светлый двор, деревянные домики, все тропинки подсвечены, большой красивый светящийся фонтан.

– Какая красота, – сказала Катя, – а ты все «тьмутаракань да тьмутаракань»!

– Да, пупсик, – благодать, – выходя из автомобиля и потягиваясь, сказал Максим.

– Итак, дорогой, сегодня у нас вечер в дровяной бане.

– Я надеюсь, интимный вечер?

– Да-да-да, я буду зайчиком с пушистым хвостиком.

– Катя, ты заказала номер для молодоженов? – удивленно спросил Максим.

– Да, посмотри, какая прелесть – огромная кровать, чудесный открытый балкон; какая природа – свежий воздух; наконец-то мы вместе будем целые сутки.

– Да, Катюня, я рад.

– Максим, я хочу кушать.

– Нет-нет-нет, сначала муж на ужин, а потом сам ужин.

Вечер провели в дровяной бане, было тепло и приятно. В их семейной паре происходили волшебные преображения. Максим восхищенно наблюдал за Катей, делал ей комплименты, восхвалял ее тело. Катя в первый раз за многие годы чувствовала себя настоящей королевой. Максим полностью вовлекся в сексуальные практики, и было такое чувство, что его мужская сила имеет неограниченные возможности. В шутливой форме Катя заявила, что скоро будет убегать от мужа-посягателя, а Максим хохотал и говорил: «Догоню в любом случае, хоть и йогой не занимаюсь!»

Попытка практиковать упражнения, заданные Владленом Петровичем, разыграла в них излишние сексуальные фантазии, но сил уже не было. Решили улечься спать, а наутро попробовать все-таки исполнить все упражнения. Утро было сонливым и поздним, торопиться было некуда, проснулись естественно, без будильника, и это имело свою особенную прелесть отдыха.