Смешно, наверное, но тут, на войне никто не смеялся над таким, каждый верил во что-то своё – кто в Бога, кто в Аллаха, кто в амулеты, кто в заговорённые вещицы. Тут нельзя было без веры. Алексей выглянул из-за разбитой кирпичной стены, за которой они укрывались. Пора. Выходим.

– За мной, – скомандовал он бойцам.

В кромешной тьме, рассекаемой красными всполохами, в клубах дыма, грохоте и визге оружия, время застыло душной маской, не давая дышать, всё смешалось кругом – и земля и небо, но его бойцы знали своё дело, молодцы они, эти ребята, с ними хоть в огонь, хоть в воду. Вдруг он увидел, как под ноги ему прилетел небольшой округлый предмет, он сразу понял что это, и времени на раздумья, к сожалению, уже не осталось.

– Ложись! – закричал он, и упал животом на свою смерть.

Раздался взрыв, всё потемнело в глазах:

– Лишь бы пацанов не задело, – потухла последняя мысль в голове Алексея, Алёшки с позывным «Сыч», командира взвода.

***

Он бродил в тёмном лесу и не мог найти дороги, выхода, он метался, как раненый зверь, и вдруг услышал знакомый голос и серебристый смех:

– Вот мы и снова встретились, Алёшка!

Он обернулся рывком:

– Лесавка?!

Перед ним стояла она. Он помнил её до мелочей. Она совсем не изменилась, девушка смеялась и протягивала ему руки.

– Лесавка! Ты?

– Алёшка! Мой храбрый, добрый мальчик!

– Я умер, да?

– Нет, Алёшка, – Лесавка покачала головой, – Помнишь в ту ночь Купалка сказала, что однажды этот пояс спасёт тебе жизнь? Нынче была та самая ночь. Ты будешь жить, но пока ты в коме. А там все дивятся чуду того, как ты остался жив, лишь сгорел жилет на груди да животе. Но ведь все слышали и видели взрыв. Ну, да пущай гадают.

Лесавка рассмеялась.

– А как же ты? – спросил Алёшка.

– А мне подарили щедрый дар за то, что я в ту ночь отдала за тебя свою жизнь.

– Какой же?

– А ты разве забыл, что самое ценное на этом да и том свете?

– Душа?

– Да, – кивнула Лесавка, – Мне подарили душу. И теперь я в царстве света. Мне очень хорошо, Алёшка. А ещё мне обещали, что скоро я вернусь на землю. Правда, пока не знаю в каком виде.

Она вновь рассмеялась.

– Пойдём, Алёшка, я выведу тебя на тропу. Тебе ещё рано сюда. Да и не твоё это место.

– Пойдём, Лесавка.

И они зашагали по тёмному лесу, который становился всё светлее и светлее. Внезапно Лесавка остановилась и обняла Алёшку, крепко и порывисто:

– Всё, дальше мне нельзя. Ступай. Я помню тебя. И ты не забывай меня, Алёшка. Как знать, может однажды и встретимся.

– Я тебя никогда не забуду, моя добрая лесная фея, – на глазах Алёшки выступили слёзы.

– А мальчишки мои? – спохватился он, – Как они? Их не задело?

– Нет, с ними всё в порядке, они все живы, хотя и есть раненые, но всё заживёт.

Алёшка кивнул и вытер со щеки слезу. Яркий свет резанул его по глазам.

– Он очнулся, доктор! – раздался громкий голос медсестры.

– Кто? Сычёв?

– Да!

– Слава Богу…

***

Через три недели жена встречала и обнимала Алексея на вокзале, и плакала навзрыд.

– Когда мне сообщили, я… я…

– Ну что ты, – он взял любимую за руки, прижал к себе, – Родная моя, я вас не брошу, так что не переживай, со мной всегда всё будет в порядке. Правда, вот пояс… сгорел…

– Какой пояс?

– Да так, неважно. Видимо, он мне больше не пригодится.

– Алёш, я ведь тебе перед командировкой и сказать не успела…

– Что? – он встревоженно поглядел на жену.

– У нас ведь ребёночек будет. Я сразу не сказала, думала, как приедешь. А сейчас уже срок стал пятнадцать недель и… врач сказал, что девочка будет.

Алёшка только сейчас заметил под широким плащом округлившийся животик супруги.

– Счастье-то какое! – закричал он и подхватил жену.

– Да ты что! Нельзя тебе поднимать, опусти! На нас люди смотрят! Не молодые уж, так орать, – жена засмущалась.

– А как назовём дочку? – спросил он у жены.

– Не знаю даже, пока и не думала, все мысли о тебе были, – пожала она плечами.

– А я знаю, – загадочно улыбнулся Алёшка, – Мы назовём её Олесей. Знаешь, что означает это имя? Лесная!

– Красивое имя, – улыбнулась жена, – Я не против, ласковое такое.

В свой срок в семье Алексея и его супруги родилась маленькая Олеся и, едва взглянув в дочкины зелёные, как трава, глазки, он сразу узнал ту, которая обещала ему, что они ещё встретятся.

Чудесные святки

Глава 1

Красавица села Марфа стояла возле своей калитки, одетая в самый цветастый и красивый на селе, по мнению баб, полушалок, и в самую пышную на селе шубку, лузгала семечки и стреляла чёрными своими глазами во все стороны, высматривая деревенский люд. Длинная её пёстрая юбка с оборками приоткрывала узкие носочки красных сапожек на каблучке, которыми она притопывала в нетерпении, и снежок хрустел под её ножками искристо и весело. На тонком пальчике красавицы сверкало серебряное колечко с большим камнем необычайного цвета. Такими бывают ароматные сиреневые фиалки, растущие на крутых и опасных склонах высоких гор, вершины которых с покоящимися на них белыми шапками, упираются прямо в небо. Но откуда было знать деревенским про такие места, что находятся далёко от них, где-то на краю земли? Камень тот переливался в сиянии яркого рогатого месяца, что повис на звёздном покрывале неба, и поглядывал на избы внизу. Волосы Марфы цвета воронова крыла распустились по плечам и выбивались из-под полушалка, и она поправляла их время от времени ручкой. Ох, бесстыдница! Расчехвостилась словно девка, а ведь самой уже за тридцать. Да только замужем-то Марфа и не была. А оттого и подавно следовало бы ей в эти годы быть скромнее и незаметнее, да только Марфа не сильно об том старалась. Жить ей было радостно, она была довольна собой, и надевать маску уныния да изображать тоску, ради древних старух, строго блюдущих за порядками на селе, она не собиралась.

Проходящий мимо поддатенький мужик Афанасий, известный на селе юбочник и выпивоха, остановился перед ней, выставив вперёд своё пузо, и, не вынимая изо рта цигарку, сказал:

– Ну что? Стоишь, красавица? Кого высматриваешь? Уж не меня ли?

Марфа с презрением окинула Афанасия взглядом, будто ушатом ледяной воды окатила, и ответила:

– Да уж не тебя точно, кого надо, того и высматриваю. А ты иди, куда шёл, да гляди – к ночи домой возвращайся, не то будет тебе от твоей супружницы скалкой да по темечку. Так что шагай-шагай, пока не стемнело вовсе.

Афанасий с ухмылкой поглядел на дерзкую красавицу, но поняв, что снова получил от Марфы от ворот поворот, и что в гости она его как всегда не позовёт, заругавшись, и бормоча про себя: «Чертовка, как хороша! Но как же к ней клинья-то подбить? Кого ж это она высматривает-то ведьма проклятущая?» пошёл своей дорогой.

– Иди-иди! – раздался вслед смешок Марфы, – А не то, гляди, за ведьму-то ведь и получить можно!

– Тьфу-тьфу-тьфу, – заплевался на все стороны Афанасий, – И как она всё слышит? Чертовка, как есть чертовка.

И засеменил на своих кривых ножках прочь от красавицы Марфы.

А Марфа продолжала стоять, изящно опершись на свою калитку, и обводя глазами село.

Изба её стояла на пригорке, поодаль от остальных, и оттого хорошо и далёко ей было видать всё село, словно бы лежащее у неё на ладони. Она любовалась искрящимися в лунном сиянии снегами, просторами, что до весны сокрыты были под белою пышной периной, широкой лентой реки, с прорубями да обледеневшими мостками у берега, полосой леса, виднеющейся на горизонте, сгущающимися сумерками, в которых, то тут, то там свечечками зажигались огоньки окон. Любовалась дымком, бегущим из печных труб вверх, старинной церквушкой, стоящей на пригорке в другой стороне села, с сияющим ярко крестом, яркими большими звёздами на бархате неба,