слез. Сегодня нет места слабости.

– Надевай! – велела Блайз. – С развевающимся за спиной плащом ты выглядишь особенно устрашающе. Еще не известно, что ожидает нас в тех землях.

Напряженно кивнув, я набросил плащ на плечи, расправил складки.

В отличие от моего, отцовский не выцвел с годами, насыщенный черный цвет по-прежнему радовал глаз. Хотя со смерти отца минуло немало лет, мать берегла эту реликвию как зеницу ока. Длинные тесемки украшали кисточки, подкладка была мягкой на ощупь. На вороте черной нитью, если не присматриваться, не заметишь, была вышита диковинная эмблема. Не знаю, что она символизировала, но отец всегда слыл человеком скрытным и многие тайны унес с собой в могилу.

Ткань обволакивала, согревала, словно родственные объятия, но я постарался не зацикливаться на этой мысли, чтобы не размякнуть.

– Тебе идет, – с сияющими глазами объявила Блайз и зарделась.

Я покачал головой и поспешил сменить тему:

– Есть причина, по которой ты нагрянула ко мне в такую рань?

– Целых две. – Блайз опустила взгляд.

Только сейчас я заметил у нее в руках плетеный браслет с голубой лентой, либо украденной, либо специально приберегаемой для такого случая.

Смелость Блайз внушала уважение, но принять подарок не позволяла совесть.

– Спасибо, – прошептал я. – Пожалуйста, не обижайся… только носить его я не готов.

Она одарила меня ласковым взором, которого я совершенно не заслуживал:

– Можешь не носить. Просто знай, что он сделан для тебя.

Наши взгляды на секунду встретились, и я торопливо отвернулся, поднял воротник плаща.

– А вторая причина?

Блайз залилась краской:

– Каван требует тебя к себе. Наши уже заканчивают сборы.

– Идем. – Я схватил мешок, прицепил к поясу меч и отыскал глазами Колючку.

Она моргнула мне на прощание. Не знаю, свидимся ли мы еще, но хотелось надеяться на лучшее. Оставив браслет на столе, я запер дверь и зашагал вслед за Блайз по коридору.

Снаружи толпилось целое полчище. Белый Флаг, Пугливый и Тихоня испуганно озирались по сторонам. Мы никак не походили на мирную делегацию. Кони нетерпеливо били копытами, сверкали остро наточенные мечи. То была армия, готовая к наступлению.

Заметив Кавана, я направился к нему. Мой плащ развевался у меня за спиной. Несмотря на плотную ткань, он весил как перышко. С каждой минутой я восторгался его покроем все больше и больше.

Даже если мой самый близкий друг будет умирать от переохлаждения, плащ останется при мне.

Мать верной спутницей маячила возле Кавана. Я смутился, не зная, как себя вести. Казалось, вчера мы сожгли все мосты. А сегодня на мне красуется отцовский плащ, преподнесенный ее щедрой рукой.

Я остановился и вопросительно наклонил голову.

В глазах матери блеснули слезы. Она коротко кивнула, рот исказила страдальческая улыбка.

Пойму ли я когда-нибудь эту женщину? Поймет ли она меня?

Или мы и впредь будем сторониться друг друга?

– Наши гости требуют, чтобы мы сложили оружие, – объявил Каван.

– Если вы появитесь с оружием, это будет расценено как акт агрессии. Его величество не потерпит этого, – отчеканил Белый Флаг.

– С какой стати нам ехать безоружными? – прорычал Каван.

Белый Флаг развел руками:

– Послушайте доброго совета, не берите мечи.

– Я по-прежнему отказываюсь. – В интонациях Кавана отчетливо слышалась угроза.

– Я по-прежнему считаю, что вы совершаете ошибку.

Воцарилось долгое молчание. Не мешкая я обнажил меч и приставил его к горлу парламентера. Тихоня и Пугливый попятились, но их моментально взяли в кольцо, лишив шансов на побег.

– Если вы так хлопочете о том, чтобы мы не брали мечи, значит они наверняка нам понадобятся. Отвечай на вопрос и не вздумай врать: король явится не один?

– Разумеется, не один, – фыркнул Белый Флаг. – Его величество будет сопровождать сын и несколько телохранителей.

Он говорил убедительно, однако я нутром чувствовал обман.

Сообразив наконец, что его пытаются обвести вокруг пальца, Каван лениво взмахнул рукой:

– Это ничего не меняет. Мы нагрянем туда во всеоружии, и король вскоре присоединится к вам на том свете. Леннокс, разделайся с ними.

Сердце у меня ушло в пятки, однако я недрогнувшим голосом скомандовал:

– Связать их.

Олдрик, Иниго и Слоун велели троице вытянуть руки перед собой и затянули им узлы на запястьях. Удостоверившись, что веревки прочны, я указал на тропу, ведущую к морю:

– Вперед!

– Подсобить? – шепнул нагнавший меня Иниго.

Я помотал головой:

– Сам справлюсь. А ты пока собери отряд. Действуем по плану.

Удалившись на приличное расстояние от замка, Пугливый повернулся к Белому Флагу:

– Колман! Колман, не молчи! Объясни, что мы говорим правду!

– Друг мой, они все равно не поверят. Надо смириться, – обреченно произнес Белый Флаг.

Пугливый в ужасе уставился на него:

– Смириться? – От осознания неминуемой смерти его глаза предательски заблестели.

Тихоня, шагавший во главе колонны, остановился и с мольбой взглянул на товарища. Затаив дыхание, мы ждали его ответа.

Белый Флаг – Колман – посмотрел на меня, потом на своих спутников:

– Даже если бы я знал больше, все равно не сказал бы. Пусть мое молчание станет последним зароком преданности королю. – Он мотнул головой в мою сторону, подразумевая, что я побегу докладывать обо всем Кавану.

Как сильно он заблуждался!

– К берегу, живо! – скомандовал я.

Спустившись к воде, я выстроил троицу вдоль черной песчаной полосы. Небо заволокло тучами, собирался дождь.

– Довольно лжи! Отвечать быстро и внятно! Ваш король, какая у него слабость?

Белый Флаг не разомкнул губ, однако Пугливый не утратил надежду, вообразив, будто ответ спасет его от гибели.

– Дети! – выпалил он. – Ради них он пожертвует чем угодно.

– Виктос, умолкни! – рявкнул Колман.

– А у принца?

– Сестра. А у нее – брат.

Связанными руками Колман ударил товарища под дых и повалил навзничь.

– Нас ведь убьют, неужели ты не понимаешь? – прохрипел Виктос.

Колман с ненавистью уставился на меня:

– Я счастлив умереть за возмездие, за мирное небо над головой.

Я повернулся к Тихоне, который с момента своего появления не проронил ни слова. Он смотрел себе под ноги, то ли в знак протеста, то ли потому, что смирился с судьбой.

– Ты. Как твое имя?

– Палмер.

– Не хочешь ничего сказать?

Виктос тем временем поднялся, Колман с тревогой ждал откровений Палмера.

Тот с минуту глядел на меня.

– Ее высочество обмолвилась, что вы считаете наше королевство своим.

– Так и есть.

– Однако у вас нет никаких доказательств.

– Отсутствие библиотеки не отменяет истины, – парировал я.

– При некоторой романтичности натуры ее высочество всегда руководствуется здравым смыслом. Если найдете доказательства, она сумеет добиться мирного соглашения. У нее, как и у матери, обостренное чувство справедливости.

– Стойкости ей тоже не занимать, – не утерпев, добавил я.

Палмер как-то странно посмотрел на меня:

– Это верно.