Кирос с трудом выдержал взгляд отца. Тот, возвышаясь на подушках в массивном кресле хозяина дома, казался огромной, непоколебимой глыбой.

Хаемон усмехнулся: а мальчик-то взрослеет! Вон каким ершистым стал. Еще год назад разве посмел бы так ответить на вопрос-приказ отца?

– Не позволю. Говори. Этот раб проявил к тебе неуважение?

– Он слишком близко прошел со своей гидрией, отец. Мне пришлось уступить ему дорогу. За это он и получил.

Хаемон вновь с интересом глянул на Кироса. Оказывается, сын не только повзрослел, но и научился лукавить. Сочетание полезное, но опасное. И это теперь придется учитывать постоянно. Кирос не должен забывать, что отец сильнее и мудрее его, юнца. Иначе, не ровён час, все то, что он развил в мальчике, тот обернет против него самого.

– Это недостаточный повод для такой, – он подчеркнул слово «такой», – ярости. Итак, я повторяю: что послужило истинной причиной твоего гнева?

– Дионисий, отец.

– Дионисий? Мне это имя ни о чем не говорит.

– Ты видел его вчера около нашего дома рядом с дочерью Джорджиоса.

– Ах этот! Неужели такая мелочь способна разозлить тебя?

– Ну как ты не понимаешь!

– О, я не принял во внимание одну существенную деталь. Ты сказал, что он был рядом с дочерью Джорджиоса. Видимо, в этом все дело. Как зовут девчонку?

– Зо.

– Да-да, припоминаю, я слышал в своем доме это имя. Она отвергла твои притязания?

Кирос покраснел.

Хаемон усмехнулся, но тут же стал серьезным.

– Кто такой этот Дионисий?

– Он в Херсонесе недавно. Говорят, что Актеон купил его у торговца рабами. Но такого быть не может, потому что Актеон обращается с ним как с сыном и наследником. Даже оплачивает занятия в палестре.

– Много глупостей говорят люди. Конечно, он родственник Актеона! И вполне возможно, наследует ему. Что ж, у нашей Зо хорошо работает голова. А у тебя она работает отвратительно, Кирос. Избивая своих рабов, ты разрушаешь хозяйство, утоляешь гнев, но это никаким образом не влияет на отношение к тебе девчонки.

– Но что же мне остается делать? Я с удовольствием размозжил бы голову этому выскочке! Палками! Но…

Хаемон усмехнулся.

– После этого Зо станет благосклоннее к тебе?

Бегающий по комнате Кирос словно наткнулся на невидимую преграду. Заметив это, Хаемон поймал взгляд сына, прошептал:

– Не следует бить Дионисия! По крайней мере, пока. Пусть девчонка видит, что ты больше не держишь на него зла. Сделай так, чтобы палки – чьи-то, не твои – обратились на саму Зо. И разгони обидчиков, не требуя благодарности за свой геройский поступок. После преподнеси ей достаточно дорогой подарок. И снова ничего не проси взамен. Вот тогда и поглядишь, один ли Дионисий останется светилом на ее небосклоне.

По мере того как Хаемон произносил свои слова, глаза Кироса разгорались.

«Что ж, доброе зерно упало в нужную почву!»

– Я понял! Понял, отец! Разреши мне покинуть тебя?

– Иди, мальчик! – Хаемон махнул рукой. Когда сын вышел, он встал, прошелся по комнате, ухмыльнулся: – Эх, глуп еще, глуп. Но горяч! Молодец!

₪ ₪ ₪

Несколько дней Посейдон швырял на берег высокие волны. Еще накануне Зевс метал ослепительные молнии, но к рассвету ему это наскучило, и солнце отправилось в дневной путь по безоблачной сини. Оно едва успело заглянуть за городскую стену, а Зо уже возвращалась домой. Последнее время ей стали доверять закупку рыбы. Делать это следовало пораньше, пока мраморные плиты – на них раскладывался товар – еще хранили ночную прохладу. Рабыня, с которой Зо ходила за покупками, шла позади, нагруженная несколькими отличными камбалами.

– Иди вперед одна. И скажи хозяйке, что я приду позже, – распорядилась Зо.

Торопиться не хотелось. Дома, за работой, разве помечтаешь? Не то что здесь, на едва проснувшихся, безразличных ко всему и всем улицах… Пройдет полдня – и она увидит Дионисия. Целых полдня! Дионисий…

Губы тронула улыбка, сердце затопотало быстрее шагов, взгляд утратил сосредоточенность.

Наверное, поэтому Зо, повернув за угол, и налетела на человека.

– Приношу свои извинения. Случай скрестил наши пути, – пробормотала она, отскакивая назад.

Впереди стоял высокий, неприятного вида незнакомый юноша с палкой в руках. Зо решила, что произнесенных извинений достаточно, сделала шаг в сторону. Юноша шагнул туда же. Насупившись, она попыталась исправить свою ошибку. Но дорогу снова преградили. Кривая усмешка и медленно поднятая палка испугали Зо. Она отшатнулась. Как назло, улица была пустынной. Лишь вдали маячил чей-то красный гиматий.

– Твоя невнимательность, рабыня, должна быть наказана. – Незнакомец замахнулся.

К счастью, бить он не торопился. Зо успела отскочить и даже крикнуть:

– Ты ошибаешься: я не рабыня!

– Это не повод отменять наказание.

Снова взмах – и опять проворности хватило, чтобы избежать удара. Но уже в следующий момент ее крепко держали за ткань хитона. Зо дернулась, застежка на плече сломалась. Нападающий громко засмеялся, отбросил свою жертву к стене, поднял палку, развернулся – возбужденный, безумный. Расширенными от ужаса глазами Зо следила за каждым его движением, едва удерживаясь на краешке сознания. Наверное, в какой-то момент это равновесие было нарушено, потому что, когда она увидела у своих ног два катающихся по земле тела, а затем спину улепетывающего вдоль улицы обидчика, не сразу поняла, откуда взялся второй человек. И растерялась еще более, узнав во втором, растрепанном, красном, Кироса. Спасителя.

– Этот ужасный человек не причинил тебе вреда? – Его голос вздрагивал от волнения, неспокойным был и взгляд. – Ах, какая жалость – твой гиматий порван, застежка сломана. Не переживай, я попрошу у отца денег, и ты сможешь купить новый.

Жестокий, злой Кирос куда-то исчез. Перед ней стоял совершенно другой человек, скорее похожий на Дионисия, чем на самого себя. Она замотала головой, отвечая таким образом и на вопросы неожиданного спасителя, и на собственное недоумение. Но Кирос так храбро встал на ее защиту! Его следовало благодарить, и Зо произнесла испуганно, озадаченно:

– Если бы не твоя смелость, возможно, я стояла бы уже на берегу Стикса.

– Конечно, он убил бы тебя палкой! Как можно в этом сомневаться?! – воскликнул Кирос. – Откуда только взялся этот безумец? По-моему, боги лишили его разума. Но теперь все позади. Ты спасена. Так позволь же спасителю проводить тебя до дома. Тем более нам по пути. – Он улыбнулся.

Этот дружелюбный тон, мягкая шутка… Неужели они исходят от человека, которого она боялась и презирала все последнее время?