Редкий по точности удар. Второго хидоя сагар встретил уже под мою указку, нашим излюбленным футбольным ударом. От пинка голова хидоя взлетела вверх, увлекая за собой шею и массивное туловище. Второй удар был уже боксерским. Пробить грудные пластины хидоя шипами невозможно, поэтому били кулаком. Вражеский хидой завалился на спину. С наездником, конечно, ничего особенного не случилось, но пара секунд форы у нас была. Рудый ухватился за хлещущий по земле хвост и, рванув его, превратил вражеского о́ни в метательный снаряд. Туша оторванного от земли зверя угодила в еще одного соперника.

Или нет? Упс… кажется, мы зашибли своего. Не понял… почему он без кабины?

На хидое, которого можно было опознать по рунам на живой броне, действительно не было гномьей конструкции. Бой уже стихал, поэтому я начал искать пропажу в оседающей туче пыли.

Найти ее удалось быстро, но толку… не вскрывать же кабину посреди поля боя?

Бойцы Али получили перед боем односложный приказ, поэтому, не давая ни себе, ни своим питомцам увлечься атакой, добивали поверженных противников. Это было очень тяжело, но уничтожить о́ни-людоедов необходимо.

Пыль быстро оседала, открыв кровавую картину. И словно апогеем дикости стал Мрак, озверело рвущий когтями едва двигающегося хидоя.

Мне это, конечно, не понравилось, но я сам отдал такой приказ, так что приходилось терпеть. И все же с Очином нужно что-то делать. Становилось понятно, что его поведение вызвано не скверным характером, а серьезными проблемами с психикой.

Стараясь уйти от этого зрелища, я передал мысленную команду всем хидоям и увлек их к лагерю аравийцев. Уже на бегу связался с хорохами, приказывая взять целителей и оказать помощь нашим раненым, особенно тому, кто находился в сорванной кабине. Он наверняка был жив, потому что его хидой топтался рядом и тихо подвывал. Картина скулящего монстра размером в полтора быка – еще то зрелище. По крайней мере, он не ревел от горя и не пытался убить себя – значит, поводырь еще жив.

Похоже, короткая схватка впечатлила аравийцев, и на подходе к вражескому лагерю я увидел воина, держащего в поднятых руках две зеленые ветви. Это было всего лишь предложение переговоров, а не знак капитуляции в виде развернутого внутренней стороной щита, так что можно и проигнорировать. Можно, но не очень хочется. То, что сделают полдюжины о́ни такого класса в лагере, где остались только люди, даже без магической поддержки, будет уже не избиением, а мясорубкой.

Так уж случилось, что выбор сделали за меня. Проигнорировав и поднятые ветви аравийца, и то, что я остановил Рудого, Очин направил Мрака прямо на парламентера.

Рудый лишь уловил мое недовольство и без дополнительной команды схватил пробегающего мимо собрата за загнутый назад короткий рог. Удержать его таким образом было невозможно, зато удалось сбить с траектории и затормозить. Мрак по инерции развернулся и тут же ударил Рудого кулаком под челюсть.

Хоть по голове получил не я, но ощущение было именно таким. Даже на мгновение затуманился взгляд.

Прибью, сволочь!

Ладно, а как насчет бокса, раз уж ты это начал?

Хотя из меня еще тот Мохаммед Али, но однажды, увидев Рудого в позе сутулого боксера, я не удержался и внес в программу тренировок кое-какие изменения.

Хватило прошедшей на ура классической прямой «тройки» в морду сагара. Секундной заминки, во время которой Очин «поплыл», мне хватило, чтобы перехватить управление Мраком и заставить его раскрыть горб. Дело в том, что, в отличие от Рудого, мой чернокожий коллега получил Мрака из рук верховного хороха, так что определенные лазейки были. После жесткого ментального приказа потерявший связь с пилотом Мрак ткнулся мордой в траву и уснул.

Уже однажды проделанным движением Рудый выдернул Очина из раскрывшейся горбовой ниши. Он так и не сделал выводов, по-прежнему одеваясь в просторные хламиды.

Очин еще попробовал брыкаться, но сагар тряхнул кистью, заставляя человека вырубиться. Если честно, в тот момент хотелось, чтобы Рудый просто убил наглеца.

Уловив мою команду, два хидоя штурмовой команды зацепились остриями жал за щитки на предплечьях спящего Мрака и потащили его к берегу. Там уже причаливали наши баржи. В принципе по первоначальному плану, перед атакой на аравийский лагерь туда же предполагалось нанести удар из тяжелых минометов, но все пошло наперекосяк.

Нападать на аравийцев после внутренней свары было бы глупо, но не уходить же без последнего слова…

Удерживая в лапе безвольно повисшего Очина, Рудый подошел к замершему в шоке аравийцу и по моей команде издал мощный рев прямо в лицо парламентеру.

Это был, без сомнения, опытный и храбрый воин, но «выступление» сагара оказалось выше его сил – аравиец потерял сознание, словно девица при виде крысы.

Нормально, теперь можно уходить с гордо поднятой головой.

На подходе к баржам я бросил к ногам целителя тушку Очина и повел сагара на отдых.

Похоже, произошедшее впечатлило всех, потому что броню с меня снимали в полной тишине. Когда я снял пропитанную потом поддевку, Клепп привычно окатил меня из ведра забортной водой.

Не душ, конечно, но тоже неплохо. Резкий перепад температур приободрил меня и явно что-то изменил то ли в мимике, то ли в выражении глаз. Клепп криво улыбнулся и заговорил:

– Ну ты даешь…

– И это мне говорит берсеркер? – улыбнулся в ответ я, чувствуя, как отпускает. – Стареешь ты, брат.

– Не без этого, – равнодушно пожал плечами викинг, подавая мне полотенце. Его юные помощники уже волокли сменную одежду.

Князья явились вовремя: подоспей они чуть раньше – и были бы посланы глубоко в… лес, а если немного позже – спор мог перерасти в ссору. А так все прошло сухо, лаконично и быстро.

– Почему ты не добил их?! – ринулся на меня совершенно незнакомый князь, умудрившийся на сходнях обогнать Изяслава.

– А ты кто вообще?

– Я?! – взревел вдвое старший меня славянин. – Да я…

– Впрочем… прошу покинуть мою баржу и впредь здесь не появляться.

Не знаю, что больше остудило пыл скандального князя – рука Изяслава на плече или глухое ворчание Клеппа; а он умел производить нужное впечатление даже на самых невпечатлительных.

– Давайте не будем ссориться, но князь прав, – нарушил паузу Изяслав. – Мне тоже интересно, почему ты остановил атаку?

– Потому что переговоры мне нравятся больше тупой бойни.

– Владислав, – помрачнел Изяслав, – они наши враги. Они убивали наших стариков и детей.

– Да ради бога: хотите мести – так возьмите ее. В седла, храбрые князья, и в атаку! – чуть паясничая, воскликнул я. – Но что бы вы себе ни думали, поводыри – не палачи, а мои о́ни – не чудовища-людоеды. Хотите уподобиться своим врагам? Да пожалуйста! Но подумайте, что сами можете оказаться в их положении и надеяться только на чудо.