забрал всю его семью на один из старых складов. Он убил мать Михаила. Затем он приказал своему человеку... изнасиловать его сестру. Михаил и его отец смотрели

Боже милостивый. У меня дрожат ноги, и я чувствую, что меня сейчас стошнит, поэтому сажусь на пол в кухне и кладу лоб на колени.

— Когда отец Михаила так и не смог сказать, где деньги, пахан решил, что ему нужен стимул получше, — говорит Нина, и по голосу я понимаю, что она плачет. — Я не знаю, что он сделал с Михаилом, чтобы заставить его отца говорить, но на основании того, что ты мне рассказала, могу предположить. — Роман сказал, что они с Максимом нашли Михаила и его семью на следующий день. Все, кроме Михаила, были мертвы. Бьянка, ему было всего девятнадцать лет.

В ушах стоит гул, как у телевизора без сигнала, который заглушает все остальные звуки вокруг. Мое зрение затуманивается от слез, поэтому, когда я встаю, я ударяюсь бедром о стойку, но я не обращаю внимания на боль и спешу в комнату для гостей. Мне до жути холодно, поэтому я забираюсь в кровать под толстое одеяло, все еще прижимая телефон к уху.

— Роман убил своего отца в тот же день, когда застал его за попыткой задушить Варю, — продолжает она. — Подробности Роман узнал от двух мужчин, которые были на складе со старым паханом. Он убил и их обоих. Даже спустя столько лет он не может простить себе, что убил их и лишил Михаила возможности сделать это самому.

С другой стороны, раздается сопение, затем что-то лязгает, после чего слышится шепотом произнесенное ругательство.

— Я снова чувствую себя плохо, не уверена, что это из-за того, что я тебе это рассказала, или из-за беременности. Наверное, из-за того и другого. Я вынуждена вернуться к своей рвоте. Если захочешь узнать что-нибудь еще, напиши мне, и я спрошу Романа. Только... не спрашивай у Михаила.

Я постукиваю по телефону и роняю его на одеяло, затем зарываюсь лицом в подушку. И плачу.

Дверь в спальню открывается через пару часов, но я прячу голову под одеяло и делаю вид, что сплю. Ни за что не позволю Михаилу увидеть меня в таком состоянии, он сразу поймет, что что-то случилось. Я слышу его шаги, приближающиеся к кровати, и мгновение спустя легкий поцелуй в макушку. Он шепчет несколько слов по-русски и уходит. Я плачу еще час после его ухода, удивляясь, как человек, который прошел через такое, как Михаил, может быть таким нежным и любящим.

Когда я захожу в ванную, чтобы принять душ, мое лицо все еще красное, а глаза опухшие. По крайней мере, уже стемнело, и к утру отеки должны сойти.

Свет выключен, когда я вхожу в нашу спальню. Михаил лежит на боку и спит, повернувшись спиной к двери. Я на цыпочках подхожу к кровати, залезаю под одеяло и кладу голову на подушку, зарываясь лицом в шею Михаила

— Я думал, ты спишь, — говорит он.

Я протягиваю руку и глажу его по спине, ощущая по пути гребни, затем перехожу на живот и широкий участок линялой кожи, где он был обожжен, и, наконец, поднимаюсь к длинному тонкому шраму на груди.

— Я люблю тебя. — Мой голос такой тихий, но я знаю, что он слышит меня, потому что он обнимает меня за талию и прижимает к своей груди.

— Буду через час, — говорю Максиму и обрываю звонок.

Выхожу из спортзала, Бьянка поднимает голову от кофе и провожает меня взглядом, пока я иду на кухню. Я оставил свою футболку в спортзале, и мне неловко предстать перед кем-то, когда моя грудь и спина так непринужденно выставлены напоказ. Думаю, никто не видел меня без рубашки более десяти лет. Она наблюдает за мной через край своей чашки, ее взгляд перемещается с моего живота на грудь, но в ее глазах нет неприязни. Ее взгляд блуждает по моему телу, и, судя по тому, как кривится уголок ее губ, ей нравится то, что она видит.

Я открываю холодильник, чтобы достать бутылку воды, как вдруг к моей спине прикасается палец, который проводит круговые движения вверх по моей коже, затем спускается вдоль позвоночника. Еще один палец на моем правом бицепсе, переходит на переднюю часть, затем спускается вниз по груди. Когда она доходит до пояса моих трусов, она просовывает руку внутрь, чтобы обхватить мой член, и прижимается к моей спине.

— Черт, детка... Мне нужно быть у пахана через час.

Бьянка проскальзывает рукой в трусы и обхватывает уже твердый член, и в то же время я чувствую ее язык на моей спине, ласкающий спину. Я срываюсь. Рык вырывается из меня, когда я поворачиваюсь и, схватив ее за талию, перекидываю через плечо в силе пожарного, бегу в спальню.

Как только я опускаю ее на пол, Бьянка берется за мой пояс треников и спускает их вместе с трусами. Озорная ухмылка расплывается по ее лицу, когда она толкает меня на кровать, затем ползет по моему телу и прижимается своим ртом к моему. Она прикусывает мою губу, двигается ниже, проводя поцелуями по моей шее и груди, затем останавливается, когда достигает моего живота.

«Похоже, на этот раз наши роли поменялись местам», — жестикулирует она, ухмыляясь.

— Да? Как это?

«На мне все еще есть одежда. А ты полностью обнажен.» — Она делает знак, проводит кончиком пальца по моему животу и касается моего полностью эрегированного члена. — «Ты в моей власти.»

Интересно, осознает ли она, насколько правдиво ее заявление? Она может приставить пистолет к моему виску и спустить курок, а я и пальцем не пошевелю, чтобы ее остановить. Пока я смотрю, она наклоняется и лижет головку члена, и мне требуется огромное самообладание, чтобы не кончить немедленно. Еще одно лизание, обводя головку моего члена, затем она медленно берет его в рот. Я вдыхаю и хватаю ее косу, которая упала ей на плечо.

Держа конец косы между пальцами, я наматываю ее на руку, раз, два, потом третий раз, пока не дохожу до ее затылка. Затем тяну за нее, пока Бьянка не выпускает мой член изо рта и не поднимает на меня глаза. Я крепче сжимаю ее волосы и смотрю, как она выгибает свою изящную шею. Она кажется такой хрупкой, но это не так.