Колдун пожал плечами:

— Я далеко не примерный гражданин. Только хорошие ребята получают всякие прелести в виде законных прав, когда что-то случается, потому что Круг знает, что хороших ребят можно запугать и они станут полезными. Мы, мятежники, только раздражаем их, что бы мы ни делали. Много лет назад Джордан явно дал знать, что терпит меня только потому, что ему нравится бар. Так с чего бы ему передумать?

Пока я рассказывала, мы выпили еще по бутылке. К концу своего рассказа Колдун выглядел совсем мрачным.

— Я не удивлен, что Джордан так насел на тебя. Хорошо, что ты не сдалась. Не думал, что ты способна так постоять за себя. — Он потер виски, будто его мучила головная боль.

Я не знала, обижаться или нет.

— Ты же догадываешься, что случилось с Купером, правда?

— У меня есть предположения.

— Скажи мне.

Он не мог встретиться со мной взглядом.

— Мне сначала надо сходить в комнату для мальчиков. — Он встал со стула и поднял с пола ведро. — Я скоро вернусь. Если вы голодные, в холодильнике полно продуктов. — Он показал на ведущие в кухню двери, повернулся и ушел к мужскому туалету.

«Он испуган», — заметил Пал.

— Вряд ли, — ответила я. — Колдун ничего не боится.

«И тем не менее, — настаивал он, — я чувствую запах страха».

Я прикончила третью бутылку с газировкой и отставила в сторону.

— Значит, ты гигантский паук.

«Это упрощенное определение. Мы не пауки, а только слегка похожи на паукообразных…»

— Восемь ног? Много глаз? Дышите животом? Рот со жвалами?

«Да, но…»

— Значит, ты паук.

«Это нечестно. Я же не дразню тебя за то, что ты безволосая водяная обезьяна».

— Ладно, ладно, прости. Но пауки настолько негуманоиды…

«Я никогда не утверждал, что я похож на человека», — обиженно ответил Пал.

— Да, но… мы так хорошо сошлись. Ты меня понимаешь и сочувствуешь… как же так, если ты огромный чужой паук?

«Джесси, у меня было достаточно практики, — вздохнул Пал. — Ты живешь на свете чуть дольше двадцати лет — я был фамильяром больше трех столетий. Надо думать, я немного изучил человеческую психологию и повадки за это время. И не так уж сложно начать думать и чувствовать как млекопитающие, пожив в их телах. Иногда мне трудно вспомнить, как я чувствовал себя в настоящем облике».

— Наверное, тебе будет сложно вернуться в свое тело и к своему народу?

Пал неуютно заерзал.

«Думаю, мне придется пережить период акклиматизации. Иногда я сомневаюсь, что смогу вернуться. Даже до ареста я выбивался из общей массы».

Колдун вернулся в бар и засунул вымытое ведро на нижнюю полку.

— Ты сказал, что можешь прояснить ситуацию с Купером, — напомнила я.

— Да. — С озабоченным видом Колдун налил себе еще эля. — Куп рассказывал тебе о нашем детстве?

— Совсем немного, — покачала головой я. — Он говорил, что вы выросли у приемных родителей, но мне показалось, что он не хочет об этом распространяться, так что я не настаивала.

— Ладно. — Колдун сделал большой глоток. — Купу было шесть или семь лет, а мне девять месяцев от роду. Помощник шерифа нашел Купа, когда тот нес меня по дороге в Ликинг-Каунти, милях в восьми от Седар-Хилла. Мы были грязные, голодные, а у Купа обнаружилась практически полная амнезия — он не мог вспомнить ничего, кроме собственного имени. У нас не было никаких вещей, кроме его одежды, моего подгузника и этого… — Колдун дотронулся до амулета на шее.

— В последний раз, когда мы говорили о детстве, Куп утверждал, что не помнит ничего до того момента. Говорят, что он закатил истерику и устроил пожар, когда детский психолог пытался протестировать его в полицейском участке. После этого вмешались местные Таланты и вытащили нас оттуда. Они решили, что мы братья, но догадались, что отцы у нас разные, так что долгое время я оставался Джоном Доу[17]. Вот почему меня зовут Колдуном — я решил, что если не знаю своего настоящего имени, то пусть меня называют тем, кто я есть.

— Разве они не могли определить ваших родителей при помощи заклинания? — спросила я.

— Старейшины и наши приемные родители всегда обходили этот вопрос стороной, — ответил Колдун. — Стоило мне спросить, как они мялись и мямлили. Куп просто не хотел знать, и все тут. Я долго злился, но, когда подрос, понял, что есть вопросы, которые лучше обходить стороной. Но в шестнадцать я приходил в ярость от того, что мне лгут, так что начал сам выяснять, откуда мы взялись.

Ко мне попали древние книги, и я пытался проделать ясновидящие заклинания со своей кровью, чтобы узнать о предках. Но как я ни старался, магия не работала. Тогда я стал искать ясновидящего, чтобы он проделал заклинание, но все они просили больше, чем может заработать подросток, или говорили, что у них нет времени, или еще что-то. Так или иначе, стоило им узнать, кто я, как я получал отказ.

Тогда я принялся за детективную работу обычным способом. Но и тут я не получил ответов — везде меня ждал тупик. Единственное, что я нашел, — это статья в газете «Седар-Хилл Эллай» за тот же день, когда нас нашли на дороге. Там рассказывалось о пожаре в лесу и сгоревшем дотла доме, который пожарные нашли в середине глухой чащи. Пожар случился в трех милях от того места, где нас нашли, так что я решил съездить туда и посмотреть.

Колдун сделал еще один долгий глоток.

— И что ты там нашел? — спросила я.

— Мне потребовалось довольно много времени, чтобы отыскать то место. Оно находилось в холмах, что в чащобе, и вели туда только заброшенные тропинки. Но я сразу узнал его — небольшая поляна, мертвая даже через пятнадцать лет после пожара, остатки дома и облицованный камнем подвал. Стоило мне ступить на выжженную землю, и меня как ударило — настолько злая сила там обитала. Не успел я опомниться, как оказался в «Мустанге» и понесся обратно в Колумбус.

Несколько месяцев я не мог нормально спать. Не знаю, что там произошло, но уверен, что что-то ужасное и мы с Купом были частью случившегося.

Колдун ненадолго замолчал.

— После того эпизода я перестал искать ответы. Испугался. Но начал понимать, что у меня есть некоторые недостатки, когда дело доходит до волшебства. Серая и красная магия всегда мне удавалась, но белая представляла трудности. Я никогда не умел лечить и, если бы не Опал, давно бы помер от цирроза печени.

— А она умеет наращивать глаза и руки? — с надеждой спросила я.

Колдун покачал головой: