Обойдя по дуге укрепления с засевшими в них китайцами, откуда по нам дали пару жидких залпов (винтовок семь или восемь), мы вышли на укатанный зимник, ведущий мимо высоты 101. Вот только для нас она была подобно некусаемому локтю: технику туда тупо не затащить, скользко! Потому, оставив за себя Самойлова, я вместе с пулемётчиком и откликавшимся на Антипа двинулся к вершине. Комбат (хотя носил кубари комроты) «петропавловцев», узнав, что нас временно передают ему в усиление, к моему глубокому удивлению, не стал тут же «нарезать» планов громадьё.

– …Алексей, твоя задача – разведка, – негромко говорил он, то и дело поднося ко рту папиросу и окутываясь дымом весьма не плохого табака. – В крайнем случае отходишь. Да, – подтвердил комбат, увидев у меня на лице недоумение. – Пойми, у меня тут всего рота с одним «максимом», с патронами тоже негусто. Две, максимум три атаки – и всё! Дальше – в штыки… – Договаривать он не стал, но мне и так был ясен подтекст.

Численное превосходство у противника, а в рукопашной, как бы хорошо ни были подготовлены бойцы, потери будут очень большими. Даже если и удастся отбиться, то второй штурм уже не отобьёшь.

– Понятно, – кивнул я. – Тогда мы сейчас пробежимся по дороге. Мне кажется, лучше встретить противника на дальних подступах и попробовать его там потрепать. Местность хоть и проходима для пехоты, но особо не разгонишься. Заодно можно попробовать повыбить у них артиллерию.

Мне стало жалко, что в это время у Красной армии нет самого завалящего «лишнего» бомбомёта. Нам он сейчас не помешал бы. О нормальных миномётах я и не мечтаю.

– Давайте, – махнул рукой уже немолодой комбат – мне только сейчас бросились в глаза морщины, седина и такая житейская мудрость в глазах, которая приходит только с годами. – Сам видишь, какой из нас батальон.

– Товарищ комбат, у меня есть трофейная взрывчатка.

– Хм.

– Есть взрывник, шахтёр из Юзовки, – правильно истолковал я хмыканье временного начальства.

Чем глубже зароются в землю, тем лучше. Шапкозакидательских настроений я не разделял. Хватало у китайцев артиллерии и расчётов. Конечно, их подготовка не ахти, но пехоте и этого хватит. Забросают снарядами и минами, а после вперёд, в атаку. С учётом численного превосходства весьма действенная тактика.

– Давай, – обрадовался комбат, и не думавший скрывать свои эмоции. – Даже если только на пулемёт хватит, уже дело большое сделаем…

Самойлову, конечно, моё решение не понравилось, но всё же он признал, что другого выхода просто нет.

– Что, Вась?

Он лишь махнул рукой в ответ.

– Во-во, и я тоже сомневаюсь, чтобы стрелки своими лопатками успели ячейки отрыть. Хорошо, если для стрельбы лёжа получится. А соединить их хоть плохонькими ходами сообщения я и не мечтаю.

– Да понял я всё, Лёш.

– Давай теперь подумаем, как воевать будем, – перевёл я разговор на самую неприятную для нас тему. – На горушку мы не залезем.

– Эт точно, – со вздохом подтвердил Самойлов.

– Тогда и выбора у нас нет. Работаем издалека. Близко не подпускаем, твои пулемёты устанавливаем на высотах.

– Э, подожди… – начал было Василий.

– Нет, это ты выслушай вначале. Пулемёты устанавливаем на высотах, но так, чтобы расчёты могли быстро, а самое главное, незаметно отойти к мотоциклам. Упираться рогом не будем. Отработали по пехоте, а как только те начинают пристреливаться или пехота в обход идёт, в темпе оттуда делают ноги.

– Ясно.

– Всё. Совещание окончено, порядок движения такой: ты с Сашкой, затем я, замыкает Макар и Антип. Грузовик и Нобель с Петром, – употребил я мгновенно и намертво приклеившееся прозвище к нашему доморощенному взрывнику, – остаются с пехотой.

Увы, но противник возможности приготовить ему засаду и всласть поработать из пулемётов по мечущимся в панике солдатам не дал. На приглянувшейся мне высотке уже успел засесть передовой дозор и попытался достать из винтарей остановившихся мотоциклистов. Сидящие наверху, наверное, удивлялись, куда это направились длинноносые варвары.

– Что скажешь? – Раздражение на фиаско моих, не побоюсь назвать, наполеоновских планов старалось вырваться наружу в виде весьма замысловатой матерной конструкции. – В таких случаях говорят: кто выше, тот и прав.

– Тут только шрапнелью, – констатировал Самойлов, смоля цигарку и время от времени окутываясь едким дымком от самосада.

– Тут другой вопрос, – отмахнулся я. – Кем высотку брать? Пехоты-то нет. А на авось… Нет, спасибо. Даже одного удачливого стрелка хватит, чтобы мы потери понесли.

– А на живца? – спросил молчавший до того Серов.

– Это – мотоциклы вперёд и ручку крутим? – скептически поинтересовался я у наводчика. – И вдоль сопочки…

По мере того как я произносил эти слова, в голове вырастал план. Авантюрный, с надеждой на авось, но тем не менее реализуемый.

Летящий на полной скорости мотоцикл показался, наверное, засевшим на вершине сопки китайцам неопасным, хотя стрелок, сидевший в люльке, бил в их сторону короткими очередями. В бинокль мне было видно, как из положения лёжа по Ваське ударило с десяток стволов. В ответ Серов аккуратно «подвесил» шрапнели, и на позиции противника всё затихло.

– Твою дивизию, – произнёс я, пытаясь прикинуть, кого можно взять с собой на досмотр. – Петрович, нам прогуляться надо, остаёшься за старшего.

– Понял, командир. – Серов явно не одобрял моё желание посмотреть, что там на позиции творится. Но промолчал.

– И в следующий раз обязательно пехоту надо брать, – выдал я очевидное, сноровисто подвешивая подсумки с патронами и гранатную сумку себе на пояс.

Конечно, нам повезло: останься хоть один китаец, даже не целый, а просто раненый, возможно, в нас сумел бы попасть. О худшем и думать не хотел, продвигаясь перебежками, а под конец и пузом землю «вытирая». Потом, кстати, никто не смеялся. Ну а дальше всё было просто: рывок и огонь по лежавшим то тут, то там телам. К счастью, никто окапываться не стал, чем приятно меня удивили.

Трёх раненых добили в процессе «контроля», но народ морды кривить не стал, мол, как можно, это же раненые, и по конвенции они уже считались в плену. Да и танкисты пленных не берут. Момент хотя и был щекотливый, но то, что они творили с попавшими в плен красноармейцами, быстро излечивало от гуманизма.

– Лёш, смотри, – подошедший Самойлов указал на тела. – Это маньчжуры. Видишь, как покойнички одеты и вооружены?

– Поэтому нас и не «приласкали»? Да, скорее всего, ополченцы. На кадровую часть нисколько не похожи, – констатировал я.

– Да, вояки они неплохие, но с дисциплиной у них очень плохо. На их месте китайцы зарылись бы в землю по самую маковку, – согласился он. – Смотри, – ткнул рукой.

– Вижу, – отозвался я, поднимая бинокль. Обеспокоенный стрельбой из пушек в своём тылу, противник выслал человек двадцать на проверку. А у сопки была одна интересная особенность, как раз к китайцам был обращен очень крутой склон. Подниматься по нему можно, но медленно. Но в гору разведка не пошла, а начала обходить её с правой стороны.