массивы. Одна из разведывательных платформ и наблюдала за рейнским кораблями с момента их появления на границе системы. Оставшись незамеченной, она же и зафиксировала то, что один из эсминцев остался на своей позиции, когда все силы противника двинулись вглубь системы. Основываясь на действиях рейнского флота во время его предыдущих атак, Грегори сделал предположение о том, что и сейчас они используют ту же самую тактику, что и в прошлый раз.

И не ошибся.

Все семь дредноутов совершили два микропрыжка. Один к надирной точке системы, так как до неё было ближе, а второй, после частичной перезарядки гипергенераторов, в ту область пространства, откуда ушёл в прыжок рейнской эсминец. Ещё никогда в своей жизни, Гаранов не видел, чтобы параметры прыжка рассчитывались с такой скрупулезностью. Но даже так, они всё равно ошиблись с расчётами, выйдя из прыжка на сто пятьдесят тысяч километров дальше, чем было необходимо. К счастью, в этот раз верденцам повезло и их противник, просто не успел среагировать на появление семи дредноутов у себя над головой.

«Месть королевы Анны» сполна оправдала своё имя, взяв кровавую плату за то, что произошло в системе Дария.

Сейчас «Месть» и её товарки стояли в доках станции «Бренус», где исправлялись мелкие и не очень повреждения, полученные в прошедшем бою. Новый корабли показали себя во всей своей разрушительной красе, полностью оправдав все потраченные на их разработку и создание деньги.

Верднеский флот получил тяжкий удар. Это верно. Но и рейнцы умылись кровью. Их потери были куда больше и больнее, чем верденские. Двенадцать потерянных дредноутов. Девять линейных крейсеров и двадцать шесть кораблей меньших классов, которые были совместно уничтожены кораблями Пайка и эскадрой дредноутов коммодора Леви, которому выпала честь командовать первой и пока ещё единственной эскадрой Седьмого флота. Отступавшие дредноуты, что атаковали и уничтожили силы Пайка успели снять часть экипажей с некоторых из повреждённых и уцелевших в бою кораблей, но далеко не со всех. Призовые команды до сих пор работали в Нормандии, обыскивая погибшие звездолёты Протектората на предмет выживших. Какая бы цель не привела этих людей сюда, сейчас они нуждались в помощи. И члены спасательных бригад не остановятся, пока не вытащат всех, кого только смогут найти. Это был непреложный закон космоса.

После известия о том, что Рейнцы спасли команды с разгромленных ими кораблей верденского флота в узловых системах в самом начале этой войны, это было меньше, что Михаил мог сделать для своего противника. В конце концов, если их враг проявляет человечность, то и они не имеют права поступить иначе.

Стоящий на столе терминал мигнул сообщением о входящем вызове.

— Адмирал, прибыл коммандер Райн.

— Хорошо, Стефа, впусти его.

— Конечно, адмирал.

Через несколько секунд дверь в кабинет Гаранова открылась, позволяя ожидавшему снаружи человеку попасть внутрь.

Михаил некоторое время разглядывал своего гостя, отметив сильное внешнее сходство молодого офицера с его отцом. Если старшего Райна Гаранов знал лично, то вот с его сыном встречался впервые. Те же тёмные, практически чёрные волосы. Внимательный и цепкий взгляд холодных и голубых глаз. Спокойное и собранное выражение на покрытой тёмной щетиной лице.

Левый пиджак кителя был аккуратно сложен и закреплён у плеча, а права нога была частично скрыта надетым на неё фиксатором, который стабилизировал её в одном положении, пока сломанные кости окончательно не срастутся. Коммандер стоял, опираясь правой рукой на костыль, который помогал ему при ходьбе.

— Адмирал. Коммандер Томас Райн. Прибыл по вашему приказу.

— Вольно, Райн, — Гаранов улыбнулся и указал на кресло перед своим столом, — присаживайтесь. Я же не живодёр, чтобы держать на ногах человека в вашем положении.

Он надеялся, что такая простая шутка несколько разрядит гнетущую атмосферу, но Райн лишь благодарно кивнул и явно не без труда опустился в предложенное кресло.

— Как ваша нога? Всё в порядке?

— Да, сэр. Берцовая кость уже срослась. Через пару дней смогу уже избавиться от костыля и ходить нормально.

— А рука? Я слышал, мы ходите с протезом...

— Верно, адмирал. Врачи сказали, что вернут её мне через пару дней.

— Ну, хорошо, что хоть так, — улыбнулся в усы Гаранов и продолжил. — Завтра я покидаю систему Нормандия и возвращаюсь в столицу. После произошедшего здесь, я собираюсь провести изменения в нашей оборонной политике, которые следовало бы сделать гораздо раньше. Но перед этим, у меня всё ещё остаётся пара нерешённых вопросов.

При этих словах в глазах сидящего перед Михаилом Райна, что-то мелькнуло. Гаранов не был уверен, что ему это не показалось. Будто-бы молодой офицер ждал этого разговора и того, что за ним последует.

С другой стороны, — подумал Михаил, — он явно умный парень и так всё прекрасно понимает.

— И так, — Гаранов открыл ящик стола и достал лежащий в нём документ, — я сейчас изложу ситуацию так, как вижу её я. А вы дополните мои выводы, если это потребуется. Всё понятно?

— Так точно, сэр, — кивнул Том.

— Во время последнего сражения, когда, вследствие понесённых потерь, была нарушена цепочка командования объединёнными силами обороны системы, вы не только самолично приняли командование на себя, но и подписали отданные вами приказы именем коммодора Уинстона Мак’Найта, который, в тот момент, уже был не в состоянии отдавать какие-либо приказы. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

В этот момент Гаранов ждал чего угодно. Неуверенности. Попыток как-то оправдать свой поступок, укрыться за тяжёлой ситуацией, творившейся на поле боя. Но вместо всего этого, Райн лишь кивнул, подтверждая сказанные им слова.

— Да, сэр, всё верно.

— Вы понимаете, коммандер, что совершённый вами поступок есть прямое и умышленное нарушение военного устава? Вы не только не передали командование в тот момент, когда обязаны были это сделать, но, по сути, сфальсифицировали их правомочность, используя имя своего прямого начальника?

И вновь кивок с полностью невозмутимым, на первый взгляд, лицом.

— Да, сэр, я всё понимаю.

Михаил вздохнул, и потёр пальцами глаза, саднившие после бесчисленных часов, проведённых перед работающим дисплеем.

— Хорошо, что понимаете. В лучше случае, вашим делом будет заниматься следственная комиссия флота. В худшем — военный трибунал. Здесь, — Гаранов коснулся пальцем лежавшего на столе документа, — находится заключение врачей. Знаете, что в нём говориться?

Том посмотрен на лежавшую на столе перед ним папку. Первый раз за всё время, на его лице появилось какое-то выражение. Но оно исчезло настолько быстро, что адмирал даже не успел