— Обними за меня Кайлу, — сказал он.

— Конечно, — ответила печально мама. — Не злись на нее, она просто запуталась. Ее способности совсем не поддаются контролю.

— Я знаю, — поцеловав жену, кивнул он, — знаю.

Калин тоже обернулся в сторону спальни, куда убежала сестра. В груди протяжно заныло, какая-то тяжесть почувствовалась на сердце. Ему было жаль и беспомощную сестру и отца, изо всех сил старавшегося наградить детей теплом.

Калин вышел на улицу следом за родителями. Отец закончил все приготовления, и отвязал лошадь с привязи. В последний раз поцеловав Калина и жену на прощание, он взобрался на животное и медленно поехал по дороге в убегающую даль.

Калину стало очень грустно. Он словно прощался с отцом навсегда и потому до последнего всматривался в его фигуру, словно впечатывая его храбрый образ в своей памяти. Впереди его ожидали ветви пушистой листвы, полупрозрачные стены деревьев бескрайняя голубая гладь.

— Папа! — со слезами на глазах, выбежала из дома Кайла и побежала по дороге вдогонку уезжающему отцу.

— Папа! Папочка! — кричала она. Но лошадь отца была уже слишком далеко, Кайла не могла догнать его на своих маленьких ножках, а отец не слышал ее дикого крика, уносимого ветром в противоположную сторону.

Мама тяжело вдохнула и вытерла со щеки вырвавшуюся слезу.

Кайла споткнулась и упала. Мама вздрогнула, едва подавшись вперед, но так и не сдвинулась с места. Калин побежал к сестре, желая угомонить ее истерику и вернуть в дом.

— Папа! — отчаянно прокричала девочка, словно от этого зависела ее жизнь. Ее затрясло от слез. Отец почти скрылся, еще несколько шагов его лошади и образ его скроется за горизонтом.

Калин подбежал к сестре и схватил ее за плечи. Кайла отмахнулась, всхлипывая носом и утирая глаза дрожащими руками.

Лошадь отца остановилась у последнего домика на дороге. Кайла и Калин на мгновение замерли. Папа обернулся, а затем слез с лошади и побежал назад.

Кайла вырвалась из рук Калина и, едва поднявшись на ноги, поспешила навстречу отцу. Она боялась не успеть, спотыкалась, но тянула руку к папе.

Он остановился рядом с дочерью и подхватил на руки, крепко прижимая к себе.

— Папочка, — заливаясь слезами, протянула Кайла, — папочка. Не уезжай!

— Кайла, любимая моя, — улыбнулся отец, не отпуская дочь из рук.

— Папочка, пожалуйста, останься, — просила Кайла изо всех сил. Она до сих пор боялась страшной участи для отца, что явилась к ней среди ночи во сне.

— Не могу, — ответил он, вытерев ей слезы, но щеки тут же заново намокли.

— Ты не вернешься? — вздохнула Кайла.

— Конечно, вернусь, — улыбнулся папа. — Я не оставлю вас. Ни тебя, ни Калина, ни маму.

— Пообещай! — слезливо крикнула Кайла, хватая отца за руку. — Обещай, что вернешься! Обещаешь?

— Обещаю! — заверил отец, поцеловав дочку, и крепко-крепко ее обнял.

Он направил ее домой, а сам вернулся к своей лошади и уехал. Кайла не уходила с дороги и не сводила взгляда с горизонта еще долгое время после отъезда отца. Она пугала Калина этим безумством, внезапными вспышками ярости и меланхолии, горькими слезами и болезненным взглядом.

Они ждали возвращения отца спустя несколько дней, но вместо него в дом прибыл стражник из дворца Динасия и Розаны. Калин не помнил ничего, не замечал никого вокруг, лишь слова стражника — Радим умер. Он даже не помнил, плакал ли от новости о смерти отца, но казалось, навсегда запомнил спокойное выражение лица Кайлы. Она услышала новость из уст матери и отвернулась, продолжая рисовать черные тени на альбомном листе. Ни одна слезинка не вырвалась из ее глаз, ни один горестный стон не вырвался из ее груди. Она лишь тихо выдохнула и кивнула своим мыслям — так и знала, она видела смерть отца во сне.

Тогда Калин впервые осознал, почему Кайла так грубо вела себя с отцом, почему истерила, почему не хотела прощаться, почему превозмогая боль, бежала за ним по каменистой дороге. Она всё знала еще до того, как отец отправился в поход. Она настрадалась еще до того, как из замка принесли эту страшную новость. За пару дней, что Калин и мама ожидали возвращения отца, Кайла приготовилась к необратимой участи.

Калин смотрел на спокойную сестру, вычерчивающую черным карандашом прерывистые линии на бумаге, и заплакал. Обида схватила его в холодные пальцы и выжимала наизнанку. Кайла повернулась к нему со стальным взглядом.

— Я же говорила, что он умрет, — сказала она. — Я видела будущее.

Калин стер слезы, но слабость так и не покинула его тело. Он не знал, что должен был сказать сестре. Он лишь смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, и горько плакал.

Кайла отложила карандаш и поднялась из-за стола. Она подошла к брату и крепко его обняла.

— Это я виновата, — шепнула Кайла, дрогнувшим голосом. — Он умер из-за меня.

— Нет! — возразил Калин и сильнее прижался к сестре, хотя часть его хотела согласиться со словами Кайлы. Теперь он знал, что ее слова не были посланием проклятья, она видела будущее, и будущее это было ужасным.

«Калин, ты ее брат, ты должен защищать сестру», — всплыли в сознании слова папы.

Калин посмотрел на сестренку и впервые рассмотрел ее настоящую — бледную, уставшую, с красными, не выспавшимися глазами и застывшими в них слезами. Она часто просыпалась среди ночи, тревожно дыша и горько всхлипывая от приснившихся снов. Но сны ее были не игрой подсознания, а явлением будущего, ментальной оболочкой ее волшебства, которое отнимало все жизненные соки и радость девочки. Теперь Калин это точно знал. И в следующий раз, вместо того, чтобы заткнуть уши и отвернуться к стене, когда Кайла вновь будет кричать от ужаса, он подойдет к сестре и крепко обнимет, как то всегда делала мама.

Глава 15

Со смертью отца, мама будто бы потеряла часть собственной души. Она становилась слабее, ее часто одолевала болезнь и, порой, приходилось подолгу лежать, чтобы восстановить силы. Но настоящую причину Калин узнал позже. Маму доводила страшная болезнь, которая медленно забирала ее к себе.

После очередной ссоры с соседскими детьми только одна девочка еще продолжала общаться с Кайлой. Возвращаясь из школы, они решили заглянуть в парк, и Калин не стал препятствовать, видя, как при возможности понаблюдать птиц, засияли глаза Кайлы. Он вернулся домой один. Заглянув на кухню, Калин увидел дрожащую маму, подкосившуюся на ногах.

— Мама! — он подбежал к матери и подставил для опоры свое плечо. — Тебе плохо?