И последнее. Давайте научимся, наконец, быть благодарными людям за очевидно благие поступки. На которые мы на месте этих людей, быть может, никогда бы не решились».

Дело Бейлиса, в котором на стороне защиты участвовали будущие соратники Василия Витальевича Шульгина по оппозиционному Прогрессивному блоку Василий Алексеевич Маклаков и Александр Федорович Керенский, явилось рубежом, перейдя который, наш герой вступил в XX век.

За время работы в Думе Шульгин обзавелся многими знакомствами, некоторые из которых сильно на него повлияли.

С конца XIX века в стране нарастало двоевластие. Политическую власть держала дворянская элита, но экономическая — перетекала в руки буржуазии. При этом руководство империи, сделав ставку на форсированное развитие промышленности и строительство железных дорог, под защитой протекционистских тарифов и привлекая иностранный капитал, привело страну к развилке, где надо было делиться властью в пользу быстрорастущих подопечных либо начинать с ними борьбу.

«Среднегодовой прирост промышленного производства за 1904–1909 годы составил 5 процентов, стоимость годовой продукции выросла на 20 процентов. За счет увеличения машинного производства, энерговооруженности и концентрации производства производительность труда выросла на 22 процента. Суммы вкладов и остатков на счетах акционерных коммерческих банков с 1910 года резко и устойчиво росли: в 1908 году — 818 млн. руб., но в 1914-м — 2539 млн. руб., т. е. на 309 процентов. От кредитования банки переходят к финансированию промышленных предприятий. Усиливается их роль как каналов проникновения в промышленность иностранных капиталов».

Общий итог развития промышленности в 1904–1913 годах: стоимость продукции выросла с 4038 до 7358 миллионов рублей, на 88 процентов[125].

К началу века в России стала оформляться особая группа элиты, которой было суждено сыграть выдающуюся роль, она состояла из братьев Рябушинских, братьев Гучковых, А. И. Коновалова, Г. А. Крестовникова, С. Н. Третьякова и др. Подчеркнем, что они были не из Санкт-Петербурга, а из Москвы. Складывалось ядро нового процесса — формирования русской экономической элиты. Группа осознавала свои интересы далеко за пределами собственного бизнеса, задумывалась о качестве управления государством, о состоянии обороны, об обеспечении за рубежом позиций отечественной экономики.

Данная группа по сравнению с петербургской состояла из качественно иных людей — вышедших из старообрядческих религиозных общин, которых на протяжении веков преследовали православная церковь и государство. Их можно уподобить закаленным и несгибаемым воинам. Они не зависели от иностранного капитала, а к санкт-петербургской элите относились как к конкуренту. Не будет большим преувеличением назвать их «русскими евреями». По некоторым данным, в России насчитывалось около 35 процентов старообрядцев. Философ Василий Розанов именовал их «непоколебимыми». Будет уместно вспомнить, что и Емельян Пугачев, руководитель самого мощного антиправительственного восстания во времена Екатерины II, был старообрядцем.

В своей газете «Утро России» Павел Рябушинский высказался предельно откровенно в отношении помещиков: «…в этой среде царит абсолютная темнота да один слепой страх за свою собственность». Но и дедовские методы традиционного российского бизнеса, вышедшего из крестьянских мануфактур и робеющего перед чиновником, он считал устаревшими. Поместный дворянин и чиновник — вот кто были объектом его постоянной критики. «Жизнь перешагнет труп тормозившего ее сословия с тем же равнодушием, с каким вешняя вода переливается через плотину»[126].

Рябушинского можно назвать одним из идеологов будущего столкновения с Германией, если не прямых военных действий, то, во всяком случае, экономического противостояния. В 1914 году заканчивался срок действия торгового договора с Германией, заключенного в 1904 году во время стесненных обстоятельств Русско-японской войны. Рябушинский и его единомышленники считали необходимым выстроить систему протекционистских мер против промышленной экспансии Берлина и всецело поддерживать собственных производителей. В этом они выступали против помещиков, получавших доходы от вывоза зерна, самого крупного в экономике страны экспортного товара, считая, что на зерно надо тоже поднять таможенные пошлины, а растущий благодаря индустриализации внутренний рынок обеспечит его спрос. Ему удалось добиться ощутимых преференций для отечественных текстильщиков, борющихся за рынки Балканских стран и Турции с австро-венгерскими и германскими производителями.

Разумеется, такая активность не могла не вызвать сопротивления в банковских кругах, ориентированных на партнерство с крупными европейскими финансовыми структурами и, в том числе, занимавшимися зерновым экспортом. Не случайно кадетская газета «Речь» обличала московский капитал как «самую косную, самую инертную разновидность русского капитала». В ответ рябушинская газета «Утро России» заявила, что «купец» изверился не только в правительстве, но и в кадетах, «представителях буржуазного социализма», не способных отстаивать общенациональные интересы, выражаемые московскими промышленниками[127].

О «косности» русского капитала можно судить по следующему факту. Организация «Московской экспедиции по отысканию радия» 1914 года «отца русского атома» академика В. И. Вернадского была возможна только благодаря Павлу Рябушинскому, который ее профинансировал вместе с крупнейшими торгово-промышленными фирмами Первопрестольной.

После съезда старообрядцев в 1912 году, на котором Рябушинский был избран председателем, в полицейском рапорте указывалось: «…старообрядческая масса сильно подалась влево»[128].

Петроградские «Биржевые ведомости» так объясняли феномен Рябушинского: «П. П. Рябушинский вскормлен оппозиционной волей гонимого староверия, его упорным трудолюбием, настойчивым и напряженным стремлением к закреплению материальной власти, которая только одна и оставалась людям старой веры, покупавшим право тайно молиться старым иконам и осенять себя двуперстием. Связь через деда с землей создала цельность не только характера, но и взглядов, чистоту национального закала и дерзание дать купечеству власть в слиянии с интересами народа… Рябушинский — чистый государственник, и осью этой государственности он считает торгово-промышленный класс. Он купец без раздвоения. Цельный в своей купеческой классовой психологии… Рябушинский, с его блестящими организаторскими способностями, с его деловым захватом, с его колоссальной трудоспособностью более всех на месте. Он может органически сочетать интересы дела с требованием политики»[129].