Хирург сморгнул и посмотрел на Кайндел.

— Он может двигаться и говорить? — спросил он ее.

— А почему вы у меня спрашиваете?

— У кого же еще? Если ты изготовила его, детка, так ты его и подчинила.

— Я его не подчиняла.

— Лиден — классический живой мертвец…

— Не совсем классический, — возразил маг-анестезиолог. — Все-таки все органы работают, как часы. Ладно, заканчивайте. Решайте — либо утилизировать, либо…

— Почему это утилизировать? — ахнула Кайндел, не ожидавшая такого исхода. Она видела, что о шутке здесь и речи не идет.

— Потому что нормального человека из него уже не сделать. Никакими силами.

— Прикажи ему подняться, — нетерпеливо повторил хирург.

— Э-э… — несколько мгновений девушка пыталась сообразить, что делать. — Лиден, ты слышишь?

— Слышу, — глухо ответил тот.

— Э-э… Встать можешь?

— Могу.

— Ну, так встань.

Он завозился, скинул с себя простыню и спрыгнул на пол — вполне мягко и уверенно. В первый момент Кайндел пришло в голову, что Лиден, оказывается, вполне привлекательный парень, да еще и отлично сложен. Потом она потупилась, протянула ему сброшенную простыню.

— Завернись. — Он завернулся. — Ты как?

— Нормально, — без выражения ответил он.

И девушка вдруг поняла, что имел в виду анестезиолог, когда говорил, что обычного человека из преобразованного оэсэновца уже не сделать. Лиден смотрел на нее совершенно ничего не выражающими глазами, лицо оставалось неподвижным, и, несмотря на то, что вокруг него держалась бледноватая аура, живого он не напоминал. В нем отсутствовало что-то самое главное, и особенно сильно это бросалось в глаза теперь, когда магическое зрение она приводила в действие усилием воли.

— Потрясающе, — проговорил хирург. — Лиден, вы меня-то тоже слышите?

Офицер повернул голову к врачу.

— Я всех слышу.

— Какие ощущения? Что-то особенное вы чувствуете? Что-то в себе.

— А что не так?

Сказано было вполне естественно, вот только выражение лица все испортило. Вернее, полное отсутствие всякого выражения. Можно только поражаться тому, сколько тонких оттенков мимики собеседник, воспринимая как должное, даже не замечает — однако сразу чувствует недостаток, если мимики нет вообще. Казалось, что на офицере надета хорошая силиконовая маска, раскрашенная с удивительной достоверностью — и, однако, остающаяся маской.

Кайндел долго смотрела в лицо офицеру, которого, как она думала, спасла — а в действительности наделила странным подобием жизни, и неизвестно, к лучшему ли это.

— Что ты помнишь? — спросила она. — Ты помнишь момент до выстрела?

— Я не помню только сам выстрел, — ответил Лиден. В голосе его разливалась ощутимая прохлада, должно быть, от равнодушия. — Все отлично помню до и после него, когда пришел в себя в медицинском отделении дома на канале Грибоедова.

— Так ты с тех пор в сознании? — удивился Шреддер. — Почему же здесь лежал, как бревно?

— Мне сказали лежать. Я лежал.

— Ты не видел, как в тебя стреляли?

— Нет, не видел.

Девушка вздохнула и, посмотрев на хирурга, развела руками.

— Я ничего не могу ни сказать, ни поправить.

— Но это же вы сделали! Подобная высококачественная работа (кстати, хочу отдать вам должное, органы вы зарастили отлично) нашим некромантам не по плечу, так что…

— В ОСН есть некроманты?!

— Есть ребята, балующиеся некромантией, — хирург поморщился. — Например, ваш наставник магического искусства, Варлок. Он уже изготовил парочку живых мертвецов в виде опыта, и ему это, кажется, понравилось.

— Да ладно, Варлок нормальный парень, просто со своими тараканами в голове.

— У него там не тараканы, а целые африканские термиты. Короче, у него такой первосортной, адекватной и вполне вменяемой работы не получалось. — Кайндел слегка передернуло — рассуждать о Лидене, присутствовавшем тут же, казалось ей неправильным, но маг-медик не обратил внимания на ее реакцию. — Если уж ты знаешь, как сделать такого отличного живого мертвеца, то, может быть, представляешь, как его сделать полностью живым?

— Честно говоря… Не представляю.

Девушка долго смотрела на Лидена, а он — на нее. Его взгляд напугал ее больше, чем все сказанное ранее. Она, как никто, умела читать в глазах душу, но сейчас не могла прочесть даже чувств. Их просто не существовало, как не было и души.

— В этом недостаток недавно появившихся у человечества новых возможностей. О них никогда не знаешь всего до конца. Не умеешь управляться — и спросить не у кого, — сказала она наконец. — Все равно, как если бы нашим предкам веке в девятом инопланетяне презентовали компьютеры и электричество. Осваивали бы с огромным трудом и постоянно натыкались бы на какие-то новые, ранее неизвестные свойства и возможности.

— Сравнение принято, — рассмеялся хирург. — Но с жертвой-то эксперимента что будем делать?

— А какие есть варианты?

— Либо оставить, либо в утиль.

— Оставить, — вмешался Шреддер. — Ты что, костоправ, офонарел? Вот так взять его и убить?

— Он уже убит, и не кипятись, Эйв. Ты не чайник.

— Но сам подумай — на сегодняшний день неизвестен способ для приведения его в нормальное состояние. Вдруг потом будет известен?

— Правильно, и толк с него может быть, — вмешался анестезиолог, стаскивая стерильные перчатки. — Он не септичен, как настоящий живой мертвец, толков и сможет выполнять простую работу. А это полезно. Особенно в нынешние времена, когда всем бы огненными шарами кидаться, а мусорные ведра неизвестно кто должен выносить.

— Значит, ты «за»?

— Я-то чего? Я, что ли, его сделал? Кстати, а чем будет питаться этот «живой мертвец»?

— А черт его знает, — маг-медик двумя руками полез в шевелюру, не прикрытую шапочкой.

— Разберемся, — Шреддер взял Кайндел за локоть. — Идем. У тебя сейчас занятие по стрельбе. А потом практическая магия.

Первые несколько дней девушка каждый день забегала в медицинское отделение, смотрела на Лидена. Потом перестала. Его так и оставили работать при хирургической палате — лишние руки всегда нужны, — и он равнодушно, но добросовестно делал все, что ему говорили. Глядя на него, Кайндел не испытывала вины, наверное, лишь потому, что сам бывший офицер воспринимал произошедшее с ним спокойно. Вернее, не воспринимал никак. Он даже не пытался хоть как-то критически отнестись к себе самому — просто существовал в заданном пространстве, выполняя данные ему распоряжения.

Он больше не был человеком, и девушка скоро поняла, что изменить это уже невозможно.