Габриэль выругался, и Малек заметил:

– В любом случае они останутся вместе. Я уже понял, что девушек связывает крепкая дружба, так что перспектива оказаться в одном гареме станет компенсацией за их страдания.

Габриэль ощутил, как закипает в душе ярость и вот-вот вырвется на свободу. Он мог убить Малека, но что это изменит? Его тут же казнят, корабль останется без капитана, а пленницы – без защиты.

– Вы уверены, что достигнете своей цели, отдав Гюркану англичанок? – процедил он сквозь зубы. – Ведь он наверняка считает, что вы повинны в смерти его брата, а значит, самым дорогим подарком для него станет ваша смерть.

– Вы правы, – спокойно согласился Малек. – И я готов обменять свою жизнь на свободу для жены и детей, если всего остального будет недостаточно.

От этого признания по спине Габриэля пробежал холодок.

– Мне известно, что мусульмане фаталисты, но ваша семья вряд ли обрадуется, если вы принесете себя в жертву.

В темных глазах владыки полыхнула боль.

– Я бы тоже предпочел более благоприятный исход событий, но на все воля Аллаха.

– А меня вы тоже намерены подарить Гюркану? В конце концов, ведь это я убил его брата, – горько усмехнулся Габриэль, отказываясь верить в худшее.

– Он об этом не знает. Вы нужны мне живым, чтобы отвезти мою жену и детей в Алжир в случае самого неблагоприятного исхода событий.

Габриэль вздохнул.

– Полагаю, вы знаете, что ваш кузен – коварный вероломный змей, способный забрать все, что можно, включая вашу жизнь, и не выполнить взамен своей части сделки.

– Да, но у меня нет выбора. Гюркан держит мою жену и детей в крепости на окраине города, куда невозможно попасть незамеченным. Я получу их назад, только в том случае, если Гюркан отпустит их добровольно. – Пожав плечами, Малек поднялся со стула. – Я сделаю то, что должен, и, надеюсь, вы поступите так же.

– Даже если это будет стоить свободы обеим дамам?

– Даже в этом случае, – непреклонно отрезал Малек. – Я пленил их до того, как вы появились в моей стране. Они – валюта, с помощью которой я смогу купить свободу своим близким. Так вы переправите их в Алжир, даже если вашим английским леди придется провести остаток своих дней в Стамбуле?

В отличие от Гюркана Малек не испытывал радости от того, что кому-то причиняет страдания. Габриэль не мог не признать, что, будь Рори его женой и попади в подобную ситуацию, он тоже пошел бы на все.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сквозь зубы процедил Габриэль. – Но и вы должны выполнить свое обещание освободить экипаж «Девонширской леди» в случае благоприятного для вас исхода событий.

Так он хоть что-то сделает для Рори, даже если сам попадет в рабство.

– Даю слово. Соответствующие инструкции даны моему поверенному. – Малек невесело усмехнулся. – В случае моей смерти все они будут свободны.

Габриэль поднялся со своего места.

– Да, и вот еще что: я собираюсь нанести визит британскому послу. Возможно, ему удастся оказать содействие в освобождении соотечественниц.

– Можете, конечно, только ничего не добьетесь. Европейские послы не имеют никакого влияния в Блистательной Порте.

Малек встал и молча пошел в свой отсек, при этом двигался так, словно нес на своих плечах все тяготы мира.

Не слишком обнадеживающе закончился этот не самый удачный в его жизни день. Габриэль погасил лампу, которой пользовался во время работы с вахтенным журналом, и взял в другую, поменьше. Придет ли сегодня Рори? Уже слишком поздно, так что скорее всего нет.

Открыв дверь своего отсека, Габриэль был приятно удивлен, увидев ее на его кровати с книгой в руках. Золотистые волосы, как и предыдущей ночью, свободно ниспадали ей на плечи. Не в силах отвести от нее глаз, он подошел к кровати, и, тут же вскочив, она устремилась в его объятия.

– Ты выглядишь усталым.

Габриэль обнял девушку с такой силой, словно боялся, что умрет, если отпустит: такая теплая и нежная. Он не мог даже представить, что ее могут у него отнять.

– Малек поделился со мной своими планами, – заговорил Габриэль хрипло. – Он готов на все, лишь бы вырвать свою семью из лап Гюркана. И я не знаю, есть ли способ предотвратить самое страшное.

– Возможно, и нет, – спокойно сказала Рори, но Габриэль все же уловил в ее голосе легкую дрожь. – Ведь у Малека власть, а мы – чужестранцы в его мире. Я знаю: ты сделаешь все, что в твоих силах. На большее не способен никто.

Рори приподняла лицо, и Габриэль накрыл ее губы в поцелуе с такой страстью, что испугала их обоих, и вскоре их закружил вихрь желания, лишавший рассудка и здравого смысла. Спотыкаясь, они добрались до кровати и рухнули на покрывала, лаская и целуя друг друга так неистово, словно впереди их ждал конец света. Это не было похоже на ознакомительные прикосновения предыдущей ночи: теперь они оба сгорали от обжигающей страсти, требовавшей немедленного утоления, дабы не превратить их в пепел.

Но даже охваченные безумием, они не переступили черту, за которой Рори ждала погибель.

Только так Габриэль мог ее защитить.

Констанс не ждала скорого возвращения Рори. Изучив расписание вахты, она знала, когда освободится Джейсон, но все же решила подождать еще полчаса, чтобы дать ему время вернуться в каюту.

Даже столь недолгое ожидание превратило ее в комок нервов. Это Рори была склонна к разного рода авантюрам, а Костанс нечто подобное считала совершенно недопустимым. Кузина знала, что ей очень нравится Джейсон, поэтому убедила ее воспользоваться ситуацией и провести с ним время, пока есть возможность. Дни проходили невероятно быстро, и уже через неделю они бросят якорь в Стамбуле.

Осознав, что если не начнет действовать немедленно, то попросту струсит, Констанс тихонько открыла дверь каюты и выглянула наружу. В коридоре не было ни души, как обычно, в отличие от других мест на судне. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком, которого никто не услышал бы даже с расстояния фута.

Неслышно проскользнув по коридору к каюте Джейсона, Констанс осторожно поскреблась в дверь, и та немедленно распахнулась. На пороге стоял хозяин с улыбкой на лице. Явно взволнованный, он отошел в сторону и пропустил девушку внутрь. Каюта оказалась даже меньше, чем та, которую делили они с Рори, к тому же почти всю ее занимала мощная фигура Джейсона. Прикрыв за Констанс дверь, он пошутил:

– Посетителям моего скромного жилища не приходится ждать, пока им откроют дверь, поскольку я могу это сделать из любой точки каюты.

Улыбнувшись, Констанс немного расслабилась.

– Могу я сесть на кровать?

– Больше все равно некуда, – рассмеялся Джейсон.

Опустившись на краешек кровати, Констанс огляделась. Крошечная каюта выглядела опрятной, и каждый дюйм ее пространства использовался по назначению. Единственной личной вещью был портрет семьи Джейсона. Констанс это поняла, потому что сам он стоял в центре и улыбался.