Жозеф взял ее ледяную руку в ладони.

— Что случилось в день вашей свадьбы?

Мария попыталась заговорить, но получилось у нее не сразу.

— Тони Аркуэ упал с лодки в пруд и утонул. Я подумала тогда, что это страшное предзнаменование.

— Тони Аркуэ?

— Кларнетист.

— Пустые суеверия, вы тут совершенно ни при чем, — заверил Жозеф. — Вы плыли с ним на одной лодке?

— Нет.

— Вот видите — просто совпадение, несчастный случай. А кто с ним плыл?

Мария потерла лоб, пытаясь вспомнить, потом выпрямилась так резко, что стакан с водой полетел на пол. Жозеф бросился подбирать осколки.

— С ним плыл Жоашен Бланден — он тоже мертв! И еще Ольга Вологда — она заболела! — Это открытие так ошеломило Марию, что она забыла о своей скорби. — Еще там были Ламбер Паже, биржевой игрок, он часто давал Аженору советы, куда вложить деньги, и Анисэ Бруссар, владелец скобяной лавки и меломан. Они в опасности?

— Пока не знаю, мадам. У вас есть их адреса?

— Где живет Ламбер Паже, не знаю, а у Анисэ Бруссара лавка на улице Вут… номер дома не помню. Пожалуйста, месье, уходите, я хочу побыть одна… с Аженором…

— Обещайте мне, что будете благоразумны, — выдавил Жозеф, у которого перехватило горло. Получив от Марии кивок, он поднялся, подавленный присутствием смерти в доме, выскочил из квартиры и сбежал по лестнице, прыгая через ступеньку.

На проезде Тиволи Жозеф едва не сбил с ног старушку в чепце, разглядывавшую рекламный плакат пляжей Туке.

— Красиво, а, месье, что скажете? Только у меня денег не хватит, чтобы там побывать.

— Я отвезу вас туда, когда тираж моего последнего романа достигнет пятидесяти тысяч экземпляров! — пообещал Жозеф, только что исполнивший акробатический трюк, чтобы не задеть престарелую даму на бегу. — Вам роман тоже понравится! «Месть лемура» покорит всех читательниц! — И помчался дальше.

Инспектор Вальми наблюдал за кульбитами Жозефа с ехидной улыбкой. «Пляши, мой юный друг, пляши, пока есть возможность. Скоро у тебя и у твоего напарника энергии поубавится, потому что плясать вы будете под мою дудку. Что ж, настало время принести наши соболезнования мадам Фералес».

Пятница, 9 апреля

— С утра чувствую себя старой развалиной. Это, наверно, потому что матушка вчера вечером накормила нас диковинным блюдом из лангуста, которого ей за полцены продала давняя приятельница с Центрального рынка. Ощущение, будто я проглотил наковальню.

— Однако у вас хватило сил заверить меня, что «со свинкой все в порядке».

— Ну да, всё, кроме того, что она верещит от ужаса, и такое впечатление, что прямо у меня в желудке. Варвар вы этакий, еще смеетесь, — проворчал Жозеф, хватаясь за чашку с кофе.

— Думаете, лангусты не верещат, когда их живьем в кипяток бросают? — хмыкнул Виктор. — А я, знаете ли, что-то проголодался после прогулки на велосипеде. Закажу-ка окорок.

— Во-во, кровожадный варвар.

— Ладно, шутки в сторону. Мария Фералес сказала что-нибудь полезное для расследования?

— Повторяю: у всех трагедий есть общий знаменатель — это дворец Гарнье, и теперь нам известно, что уже не двое, а четверо тамошних служащих слопали по пряничной свинке и для них все плохо закончилось. Этого недостаточно, чтобы возбудить ваше любопытство?

В «Утраченное время», где сидели Виктор и Жозеф, ввалилась толпа голодных грузчиков, распространяя вокруг себя запах мокрой псины.

— На улице льет как из пожарного шланга, — пожаловался один из них. — Я бы согрелся рюмочкой сивухи.

— У нас такого не подают, — отрезала хозяйка заведения.

— Ну тогда кофе и анисовку, ежели ваша светлость не возражает, — подмигнул грузчик.

— Вот что, дорогой совладелец и коллега, — продолжил Жозеф, — я тут набросал факты. — Он протянул Виктору блокнот.

1. Падение с лодки в воду. Тони Аркуэ, кларнетист. Дворец Гарнье.

2. Падение по причине недомогания на сцене. Ольга Вологда, балерина. Дворец Гарнье.

3. Падение виском на бордюр. Жоашен Бланден, скрипач. Дворец Гарнье.

4. Падение в открытый люк. Аженор Фералес, инспектор сцены. Дворец Гарнье.

Итог: одно вероятное отравление и три смерти, похожие на несчастные случаи.

— По-моему, тут действует злой умысел, — подытожил Жозеф, когда Виктор прочитал.

— Напомните, как зовут того оповестителя…

— Мельхиор Шалюмо. Я мог бы с ним повидаться сегодня на похоронах Аженора Фералеса, но Кэндзи неизвестно где пропадает — мне придется весь день торчать в «Эльзевире», и вам тоже. Наверстаем упущенное завтра или в понедельник — надо будет допросить Ламбера Паже и Анисэ Бруссара. Разыграем их в орла и решку?

— Выбирайте кого хотите.

— Тогда чур владелец скобяной лавки мой. По крайней мере известно, что он обретается где-то на улице Вут. А Ламбера Паже придется караулить у дворца Броньяра,[70]вот уж узнаете, каково это — преследовать незнакомых буржуа! Если хотите знать мое мнение, наилучший метод — обшарить все забегаловки в округе.

— Что вы вкладываете в понятие «буржуа»?

— Ну, для кучера на фиакре это пешеход, для военного — тыловая крыса; для художника — дурень набитый, который ничего не смыслит в живописи и готов выложить стопку банкнот за какой-нибудь закат на озере Бурже; для крестьянина — владелец поместья, где он горбатится; для работяги — спиногрыз…

— А для вас, Жозеф?

— Для меня это клиент, покупающий книгу не для того, чтобы ее прочитать, а только потому, что ее расхвалили в газете.

— А я — буржуа?

— Вы — фотограф.

— Ага, значит, глаз у меня наметанный, я умею подмечать детали и позволю себе напомнить вам, что Ольга Вологда сбежала из Парижа.

— Вы ее подозреваете?

— Еще как!

Все столики в «Утраченном времени» уже были заняты. Хозяйка устала держать над чашками кофейник, а служанка Лулу — сыпать в чашки сахар и на пол свежую солому, которая тут же промокала под грязными ботинками посетителей.

— Предупреждаю, господа, меня не интересуют ваши рекомендации, что читать, что не читать. Я и так точно знаю, что мне нужно.

Мужчине, вошедшему в книжную лавку «Эльзевир», было за шестьдесят. Толстый, приземистый, со здоровым цветом лица, седоватыми бакенбардами и импозантными усами офицера колониальных войск. Костюм в клетку полнил его еще пуще.

— Господа, вы имеете дело с Алистером Пейлтоком, подданным Йорка, Великобритания, борцом с загрязнением городской окружающей среды. Привел меня к вам не Святой Дух, но госпожа Эванджелина Бёрд, выдающаяся прорицательница, находящаяся проездом в Париже. Она предсказала, что мне удастся завладеть редчайшей жемчужиной, каковой недостает в моей коллекции, если я отправлюсь в книжную лавку под названием «Эльзевир». И вот я здесь! До беседы с госпожой Эванджелиной я потратил впустую уйму времени на общение с вашими коллегами — ни один не смог мне помочь, а потому, прежде чем изложить вам свое дело, позвольте испытать ваши познания в области литературы, дабы сохранить мое терпение. Премного сомневаюсь, что вам известен автор следующих строк: «И выросли города бесчисленные, огромные, в дыму. Зеленая листва увяла, загубленная жарким дыханием печей. Прекрасный лик Природы исказился, словно под воздействием отвратительного недуга…»