Масло для волос — да что вы, как можно! А бумага для задницы!.. Вот ведь до чего додумаются! Английские овощи, французская фасоль, зеленый горошек, зеленый лук — и ни в коем случае, ни в коем случае никаких локи, тинда, катал, патрел, никакого местного сааг с рынка.

Совместные приемы пищи каждый раз оказывались сопряженными с неприятными сюрпризами. Его раздражали ее чопорность и жеманное удивление каждой мелочью, она широко раскрывала глаза от вида его энергичных манер, глядя, как пальцы разрывают дал; вздрагивала от его хлюпанья и чавканья. Судья даже чапати, пури и паратха поглощал с помощью ножа и вилки. И требовал, чтобы Саи в его присутствии тоже так же придуривалась.

* * *

Джиан понимал, что Саи вовсе не стыдилась своего поведения, даже гордилась им, притворяясь расстроенной нехваткой индийского национального начала, подчеркивала свой статус. Именно критикуя себя, укоряя, она добивалась обратного эффекта. Не падала, а возвышалась.

Раздражаясь все больше, он болтал и болтал. О ружьях, о ножах и запасах съестного в кухне, о винах в шкафчике; подчеркнул отсутствие телефона и невозможность вызвать помощь.

На следующее утро он проснулся под гнетом чувства вины. Вспомнил, как лежал в прошлом году под деревьями, глядя в ночное небо, протянувшее к нему лучи звезд сквозь густые ветви деревьев.

Но любовь — штука неуловимая, неосязаемая. Не гранит, не бронза, не скрижали. Ее нестойкость склоняет к изменам, из нее можно вылепить что угодно по собственной эгоистической потребности. Сосуд. И даже много сосудов разной формы для разных субстанций различного назначения. Не ленись лепить да разливать… Он начал пугаться этой расхристанной вседозволенности. Где границы?

Обеспокоенный проблемами рыночной экономики — проблемами на местном рынке, вызванными беспорядками до забастовками, — повар добавлял все больше буйволиного мяса в меню Шамки. Он разворачивал окровавленный бок, отлеплял от него окровавленные газеты, и казалось ему, что в руках два кило тела Бижу, убитого сына.

Когда жена его погибла, упав с дерева, на котором она собирала листья на корм для козы, все соседи опасались, что призрак ее заберет с собой сына, ибо умерла она смертью безвременной. Гневен дух погибшей такой смертью, утверждали священнослужители. Жена его отличалась при жизни редкой незлобивостью. Да она и рта-то почти не раскрывала. Но все утверждали, что дух ее являлся Бижу ночью, что зыбкий, прозрачный призрак протягивал к мальчику руки. Толпа родственников направилась в соседний городок на почту, в дом судьи посыпались обеспокоенные телеграммы. Доставлял их курьер, потрясавший на бегу копьем и вопящий: «Дорогу, именем королевы Виктории!» — не подозревая, что королева Виктория давным-давно почила вечным сном.

«Священник сказал балла сотворить в амавас». То есть в самую темную, безлунную ночь принести в жертву курицу.

Судья отказался отпустить повара.

— Дурак! Суеверия! Предрассудки! Почему призраки сюда к тебе не явились, а ждут тебя в твоей дурной деревне?

— Здесь электричество, — резонно возразил повар. — Электричества они боятся, а в нашей деревне нет электричества.

— Ничему тебя жизнь не учит! — возмущался судья. — Ты живешь возле меня, ходишь к настоящему врачу, читать-писать научился, газету даже читаешь. И все впустую! Эти жулики, жрецы-священники, они просто хотят свою курицу слопать. Денежки твои им нужны.

Коллеги повара из рядов обслуживающего персонала хором советовали повару не слушать хозяина. Надо спасать сына, конечно же, ему угрожают призраки. «Хота хаи, давай-давай, спасай-спасай!»

Повар придумал для судьи байку о крыше, сдутой бурею с хижины в его деревне. Судья плюнул и отпустил его.

И вот, несмотря на прошедшие годы, повара охватило беспокойство, что жертвоприношение не подействовало, что его эффект ослабила ложь, которую он придумал для судьи, что дух жены его все же явился. Может быть, записали что-нибудь неверно, может быть, нужно было пожертвовать козу, а не курицу. Что, если дух все еще жаждет крови Бижу?

* * *

Впервые повар попытался отправить Бижу за границу четыре года назад. В Калимпонге появился тогда вербовщик судовой компании. Он набирал официантов, кухонных подсобников, уборщиков — всех, кто во время заключительного гала-ужина появляется в костюмах и при галстуках-бабочках с ананасами и фламбированными блинчиками, с поклонами и улыбками.

«Легальное трудоустройство в США!» — кричало объявление в газете. То же самое твердили и расклеенные в городке плакаты.

Временный офис вербовщика расположился в номере отеля «Синклер». Очередь жаждущих окружила отель, хвост ее сплелся с головой, что послужило причиной недоразумений.

Бижу прибыл в Калимпонг полный радужных надежд. Судья вовсе не радовался. Почему бы парню не перенять почетный пост отца, когда тот состарится?

Бижу захватил на собеседование некоторые из липовых рекомендаций отца, чтобы показать, из какой достойной семьи он происходит. При нем были также письмо отца Бути, восхваляющее его характер и воспитание, и письмо дядюшки Потти, восхваляющее приготовленное им жаркое. Дядюшке Потти не довелось, правда, попробовать ничего из приготовленного этим достойным парнем. Да и сам парень ничего из приготовленного им не пробовал, так как за всю жизнь ничего съестного сам не приготовил. Стряпала для него бабушка, изо всех сил баловавшая внука, несмотря на то что они оставались одной из беднейших семей деревни.

Несмотря на эти хитросплетения, Бижу сразу же приняли.

— Любой пудинг! Континентальный и индийский, все равно.

— Прекрасно, прекрасно. У нас каждый вечер буфет с десертом семнадцати сортов.

И Бижу вывел свою фамилию в строчке, обозначенной пунктиром.

Повар гордился:

— Это все потому, что я много рассказывал ему о пудингах. У них на судне богатый буфет, судно как большой отель, знаете, как клубы в старые времена. Тот человек спросил его, что он может делать, и Бижу ответил, мол, что пожелаете, то и это. Торт «Аляска», плавучий остров, бренди-снэп…

— Ты уверен, что там все законно? — беспокоился сторож «железного купца».

— Совершенно законно.

Как мог повар сомневаться в человеке, высоко оценившем сына?

Они вдвоем пришли в отель на следующий вечер, принесли заполненную медицинскую карту и квитанцию банковского перевода на восемь тысяч рупий. Покрытие издержек и стоимость обучения в Катманду. Им выдали весьма солидные бумаги, квитанции, проверили медкарту, заполненную врачихой на базаре, указавшей давление ниже, а вес Бижу выше реального и грамотно заполнившей графу прививок.

— Все должно выглядеть как положено, иначе в посольстве обязательно придерутся, — приговаривала она.

Она-то это знала, ее собственный сын обучался в медицинском колледже в Огайо, и Бижу пообещал доставить в Штаты и переслать ее сыну пакет сушеного сыра чурби. Парень еще в Даржилинге усвоил привычку что-нибудь жевать во время подготовки к занятиям.