Рейни посмотрела на Куинси. Странно, но его, похоже, больше интересовали розовые и сиреневые цветочки на желтом поле противоположной стены.

Гленда Родман тоже отвела глаза.

Федералы что-то знали. По крайней мере Куинси и Родман. Однако они не желали пока поделиться этим знанием с местными. Какая же тяжелая ночь! А что скажет Куинси, когда узнает, что человек, убивший Бетти, по всей вероятности, начал с того, что четырнадцать месяцев назад убил его дочь?

У двери появился высокий худощавый мужчина в белом халате. Ассистент медэксперта.

— Я… хм. Мы подумали, что вам стоит посмотреть на это. В руке он держал пластиковый пакет. Родман его не взяла, а вот детектив Олбрайт взял и поднес к свету…

— Господи! Чтоб меня…

Он выпустил пакет, и тот упал на сиреневый ковер, став похожим на лужицу крови.

— Это… — Закончить ассистенту не удалось. С его лица еще не сошла серовато-зеленая тень, в глазах застыло выражение ужаса. — Мы обнаружили это… в брюшной полости.

Кроманьонец не шевелился. Куинси стиснул покрывало с такой силой, что на руке вздулись бугры сухожилий. Рейни наклонилась и медленно подняла пакет, предназначенный для временного хранения вещественных улик. Она держала его за самый уголок, будто готовую ужалить змею. Что-то похожее на клочок рождественской оберточной бумаги. Ярко-красный с белыми завитушками. Глянцевый. Вот только…

Да это и есть бумага, поняла вдруг Рейни. Точнее, была. Дешевая белая бумага вроде той, что используется в копировальных аппаратах. Просто она пропиталась кровью. И завитушки были не завитушками, а буквами, написанными, по всей вероятности, пчелиным воском. Буквы складывались в слова и проявились только после того, как полежали, по словам ассистента, в животе Элизабет Куинси.

— Записка.

— Прочти, — шепнул Куинси.

— Нет.

— Читай!

Рейни закрыла глаза. Слова она уже разобрала.

— Здесь написано… Написано следующее: «Тебе бы лучше поторопиться, Пирс. Одна еще осталась».

— Кимберли, — сказала Гленда Родман.

С кровати раздался странный звук. Куинси наконец вышел из состояния неподвижности. Плечи задрожали. Тело начало раскачиваться взад и вперед. А потом с его губ слетел низкий пугающий звук. Смех. Сухой, пробирающий до костей.

— Послание в бутылке, — пропел он. — Послание в гребаной бутылке!

Его трясло. Голова упала на грудь. Смех сменился всхлипами.

— Кимберли… Рейни, забери меня отсюда. Она так и сделала.

Район Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк

В Нью-Йорк возвращались молча; Рейни — за рулем, Куинси — на соседнем сиденье, отвернувшись к окну. Глаза у него были закрыты, но она знала — он не спит. У них оставалось около часа. Рейни не хотелось думать о том, как пойдет разговор. Бедняжка Кимберли, которая только что похоронила старшую сестру. Бедняжка Кимберли, которой теперь предстояло узнать, что кто-то зверски убил ее мать и что следующая на очереди, по всей вероятности, она сама.

Куинси пора приходить в себя, подумала Рейни, потому что часики уже тикают, а брать тайм-аут в такой игре — непозволительная роскошь.

— Рассказывай, — коротко бросил он.

— Мы нашли машину Мэнди. Я собиралась позвонить тебе утром и сообщить последние новости.

— Кто-то поработал с ремнем безопасности.

— Да. И кто-то был рядом с ней в кабине во время аварии. Это доказывают следы на втором ремне. Кроме того, офицер Эмити нашел несколько волосков на чехле. Их можно использовать как доказательство…

— Доказательство чего? Какого преступления? Того, что человек сидел когда-то в кабине машины Мэнди?

— Мы с этим поработаем. Офицер Эмити — хороший парень, он что-нибудь придумает. А теперь скажи мне, почему ты отправился к своей бывшей именно вчера вечером?

— Беспокоился. Элизабет… Бетти никогда не уходила из дома надолго. Я не мог дозвониться ей целый день, такого раньше не случалось.

— Интересно, знал ли об этом он.

— Возможно.

Куинси наконец повернулся к ней. На его лице отпечатались свежие морщины. На висках стала более заметна седина, как будто в эти последние часы кто-то щедро посыпал их солью. Опытный агент ФБР, человек, всю свою жизнь занимавшийся изучением самых ужасных сцен насилия. Сейчас он отчаянно пытался спасти свою единственную оставшуюся в живых дочь. Помогал ли ему сейчас богатый профессиональный опыт, или знание того, на что способны люди, лишь усугубляло ситуацию? Рейни не могла ответить на этот вопрос.

— Ясно, что некий Тристан Шендлинг старается подставить тебя, — спокойно сказала она. — Покупает машину на твое имя. Маскируется под тебя, появляясь у дома Бетти. Есть и что-то еще, да? Что-то, о чем знаете вы двое, ты и Родман, но о чем вы не сказали местным копам.

— Вся сцена убийства — симуляция. Когда они изучат место преступления, то выяснят, например, что окно в ванной было разбито не снаружи, а изнутри.

— Но ведь осколки лежат в доме, на полу ванной.

— Верно. Однако когда все осколки будут сложены вместе и вставлены в раму, то угол излома стекла покажет, что оно было разбито изнутри. Убрать стекло не трудно, но вот с мелкими осколками ничего не поделаешь. Так что преступник уже находился в доме, когда разбивал окно. И я не сомневаюсь, что когда полиция получит отчет из охранной компании, то узнает, что система сигнализации была отключена.

— Он попал в дом вместе с Элизабет, — пробормотала Рейни. — Тот самый мужчина, подходящий под твое описание. Тот, которого в десять вечера видела соседка.

— Я тоже так думаю. Далее, возьмем само место преступления. Характер и масштабы беспорядка не соответствуют самому преступлению. Следы борьбы в каждой комнате, но след крови, оставленный самой жертвой, в действительности невелик. На мой взгляд, борьба была недолгой. Все остальное — кровь и беспорядок — случилось уже потом.

— То есть он хотел, чтобы сцена преступления выглядела хуже, чем на самом деле.

— Он хотел, чтобы сцена преступления производила определенный эффект — вызывала ужас и отвращение. Надо признать, ему хорошо удается то, что он делает.

— Тело, — прошептала Рейни.

— Тело, — сухим, отстраненным тоном профессионала аналитика повторил Куинси. — В результате вскрытия суд-медэксперт установит, что жертва была убита довольно быстро, по крайней мере относительно быстро. Свидетельств изнасилования обнаружено не будет, хотя положение тела вроде бы указывает на это. Отсутствие ссадин на запястьях и лодыжках говорит о том, что связывали ее уже после смерти. Подозреваю, что так же после смерти произведено вскрытие живота и расчленение.