Как вы думаете, кто лучше справился с задачей?[372] Если вы предположили, что это была одна из обезьян, то пиццы вы не получите. Рыбы решили проблему лучше, чем любой из приматов. Из шести протестированных взрослых губанов-чистильщиков все шестеро научились есть сначала с красной тарелки. Им требуется в среднем сорок пять попыток, чтобы понять это. В противоположность им, лишь два шимпанзе решили проблему меньше чем за сто попыток (за шестьдесят и семьдесят). Остальные шимпанзе, все орангутаны и все капуцины провалили экзамен. Затем тест пересмотрели, чтобы помочь приматам учиться; все капуцины и трое орангутанов прошли его, уложившись в сто попыток. Другие двое шимпанзе так и не справились с ним.

Затем исследователи – десятеро ученых из Германии, Швейцарии и Соединенных Штатов Америки – подвергли успешно проэкзаменованных особей обратному испытанию, в котором тарелкам внезапно назначили противоположные роли. Никто не оценил этой хитрости, и лишь взрослые губаны-чистильщики и обезьяны-капуцины переключили свои предпочтения в пределах первой сотни попыток.

Также испытанию подверглись несколько молодых губанов-чистильщиков, и они справлялись с заданием заметно хуже, чем взрослые рыбы. Это может указывать на то, что данный вид мыслительных навыков возникает в процессе обучения. Один из авторов исследования, Редуан Бшари, даже опробовал тест на своей четырехлетней дочери[373]. Он устроил похожее испытание с «кормлением», раскладывая драже M&M’s на отличающиеся друг от друга постоянную и временную тарелки. После ста попыток она не научилась есть сначала с временной тарелки. Авторы сделали ключевой вывод: «Сложные решения, связанные с поиском корма, которые демонстрируют губаны-чистильщики… с трудом принимаются другими видами с более крупным и сложно организованным мозгом»[374]. Но эти навыки, так сказать, не упали с неба. Практичный выбор губанов в отношении того, с какой тарелки начинать есть, напоминает решения, которые эти же рыбы-чистильщики должны принимать в дикой природе в ходе взаимодействий с рифовыми рыбами-клиентами. Логика эксперимента была преднамеренно разработана как имитация этой ситуации. Тогда размер мозга можно не учитывать: если это является критическим условием для выживания вида, то вид, вероятнее всего, разберется с проблемой.

Поскольку рыбы-чистильщики живут тем, что собирают лакомые кусочки с тел других рыб, у которых есть и собственные планы на день, они должны обращать больше внимания на возможность того, что источник корма может в любой момент уплыть. Бананы так не поступят, а вот проплывающие мимо рыбы-клиенты – с легкостью. И чистильщики приобретают значительную практику. Даже в обычный трудовой день губаны обслуживают сотни клиентов. А когда дела идут в гору, они могут осуществлять более 2000 взаимодействий в день с самыми разнообразными клиентами: одни из них – «постоянные посетители», жители рифа, а другие (возможно, иных видов) – «гости», которые просто проплывали мимо. Рыбы-чистильщики способны различать эти две категории посетителей и начинают с обслуживания временных клиентов, которые уплывут и наведаются к другому чистильщику на другой станции очистки, если их не осмотреть немедленно. Постоянные посетители останутся здесь и позже. Красная тарелка, голубая тарелка…

Если вы похожи на меня, вас очень разочарует то, как приматы справляются с задачей, которая кажется нам достаточно простой проверкой ума. «Неожиданное отсутствие успеха у человекообразных обезьян, похоже, является следствием разочарования, вызванного задачей», – пишут авторы. Конечно же это происходит не из-за того, что обезьяны глупы. Крупные человекообразные обезьяны известны своей способностью решать задачи, и в некоторых случаях они добиваются даже большего успеха, чем люди. Например, шимпанзе значительно опережают людей в решении задачи на пространственную память с числами, беспорядочно разбросанными на экране компьютера[375]. Они также достаточно изобретательно используют закон Архимеда, связанный с плавучестью объекта, когда им предлагается арахис, лежащий на дне узкой прозрачной трубки[376]. Оказавшись не в состоянии вытряхнуть арахис или залезть рукой в трубку, они будут набирать воду из близлежащего источника, носить ее во рту и впрыскивать в трубку до тех пор, пока арахис не всплывет и не окажется в пределах досягаемости. Некоторые изобретательные шимпанзе будут даже мочиться в трубку. Орангутаны составляют в уме карты расположения сотен плодоносящих деревьев в своих лесах, а также графики времени их плодоношения[377]. Они также знамениты своим мастерством выбираться из заточения, демонстрируя способность открывать замки, и они даже обманывали ухаживающих за ними людей, пряча свои ключи.

Но все это – навыки совсем иного типа. Вероятно, они не помогали приматам и потому, что те родились в неволе, где пищу обычно приносили несколько раз в день и не забирали. В противоположность им губаны были пойманы в дикой природе и должны были заботиться о собственном пропитании всю свою жизнь.

Когда рыбы выигрывают у приматов в решении задач, требующих применения ума, это в очередной раз напоминает о том, что размер мозга, размер тела, наличие шерсти или чешуи, а также эволюционная близость к людям – это шаткие критерии для измерения умственных способностей. Они также иллюстрируют множественность проявлений и контекстуальность интеллекта, тот факт, что это не одно общее свойство, а скорее набор способностей, которые могут проявляться в разных направлениях. Одна из причин того, что концепция множественного интеллекта[378] так притягательна, – то, что она помогает объяснить, как один человек может быть превосходным художником или результативным атлетом, однако будет достаточно плохо справляться, скажем, с математическими или логическими задачами. Это заставляет переоценить ту важность, которой мы традиционно наделяем «умственные способности» как явление, ограниченное набором способностей человека, слишком узким даже для нашего собственного вида.